— Знаешь, — насупился Горыныч. — Я как-то не привык за женскую спину прятаться, не приучен.

— Это очень хорошо, что в моей жизни появился настоящий мужчина, на которого можно положиться, — улыбнулась Ника. — Только, я ведь жила здесь до тебя и как-то со всем справлялась.

Против такого аргумента возразить было нечего.

Сделали, в итоге, как предлагал Егор, лишь с одной поправкой — к воротам рядом с джипом подошла всё-таки женщина.

Высокие монастырские стены белели, словно и не было вокруг ничего плохого, вселяя уверенность и покой. Мощная каменная кладка, кое-где выщербленная не то от времени, не то от каких-то других катаклизмов, тем не менее, не потеряла своей неприступности. На Гора, будто дохнуло чем-то таким, спокойным и надёжным, вроде как к другу пришёл он старинному, с которым не один пуд соли схарчил, деля все горести и невзгоды поровну.

Затрепетало внутри, запершило в горле…

Но радужное настроение было недолгим: из узких бойниц за ними следили и голос негромкий, но хорошо слышимый зазвучал, лишь только они остановились.

— Чего ищите здесь, люди добрые?

— За помощью мы к вам, — так же, не напрягая голосовых связок, выступила вперёд, отвечая, Ника.

— С добрыми ли намерениями, с открытым ли сердцем?

— Да, без злого умысла, отче, — почему-то сделала полагающуюся добавку в конце говорившая.

— А куда ж собачку свою отослали? — вдруг огорошил невидимый собеседник.

Девушка замолчала испуганно, словно уличили её в чём-то нехорошем, обернулась в растерянности, ища поддержки.

— Чего молчишь, иль язык отсох? — не дождавшись ответа, загремело сверху.

— Да нет! — спокойно заговорил Егор, выбираясь из джипа. — Просто мы хотели как лучше…

— Ну да, ну да, — усмехнулись сверху и закончили «крылатой фразой». — А получилось как всегда, так что ли?

— Что вы! — вдруг залилась слезами и упала на колени Ника. — Да разве ж можно в такое место и со злобой в душе!

Глухие рыдания разнеслись далеко окрест в утренней тиши никем и ничем не нарушаемые и вдруг, из машины тоненько засковчал Тузик, загоревав вместе со своей мамкой-хозяйкой, а за ним и Васька завыл во весь голос, как коровёнок, басовито и жалостно. Наверху сначала замолчали, по всей видимости, никак не ожидая такого, а затем еле слышно, по-доброму, рассмеялись.

— Это вся что ли поддержка?

— Вся! — вытаскивая наружу зарёванных малышей, улыбнулся Егор.

— Что ж, сколько стоим тут, а такого видеть ещё не доводилось, проходите, чего уж там, да только мокроту разводить перестаньте, а то от сырости гниль заведётся…

— Сего? — раскрыл от изумления свой наполовину беззубый рот Васька, позабыв про сопли, потёкшие рекой из враз расквасившейся носопырины.

— Потом, потом объясню, — подпихнул его к автомобилю Гор, боясь, что говоривший передумает.

— Да ты не суетись, боец, — успокоил парня другой голос, помоложе и повнушительнее. — И эта, пса своего кликни! Вон как напружинился охранник, за слёзы, да за обиду вашу! Красавец! В общем, зови, ему эта, тоже можно! Не опасный он!

Беседа с Кириллом у Горыныча получилась долгой…

Сначала они с главой монастырской охраны кружили вокруг да около, не зная, как подступиться друг к другу, Нику, кстати, на разговор не пригласили, а потом, звякнул колокольчик, вызывая хозяина, по какой-то надобности…и сразу же всё изменилось.

Гора просто попросили рассказать о себе, «…про то, про что сам не хочешь иль запрет имеется — не говори!» разрешил Кирилл. Ну и после этих слов совсем стало просто. Горыныч прикинул, что в нынешней Москве не так много пробыл, чтобы что-то скрывать, а из прошлой жизни обошёл стороной только службу.

Так и выложил всё как на духу…

— Удивил ты своим рассказом, — выслушав до конца, улыбнулся ему широкоплечий темноволосый дядя с руками-сковородками. — Только и я тебя сейчас огорошу! — сказал и глянул за спину Егору, туда, где находилась дверь.

Сзади скрипнуло…

Гор повернулся и встретился с глазами, которые забыть бы вряд ли когда смог. Слишком часто ему в них приходилось смотреть в той, прошлой жизни, да и не изменились они вовсе. Так разве что чуть-чуть поблёкли с годами, но и только! И хоть обладатель их был седой, с обозначившимся животиком, длинноволосый и в монашеской одежде, но Горыныч ни с кем бы ни перепутал своего закадычного другана-сослуживца Тоху-Крокодила!

— В рот компот! — только и смог пролепетать Егор, подымаясь с места и не зная как себя вести…

— …да, товарищ мой дорогой, всё слышал про тебя, извини, что тайком, сам должен понимать…, — говорил его бывший подчинённый, а Гор особо и не возникал, обалдев от такой встречи. Его второе Я противно-лекторским голосом бубнило: «Гляди ж ты, как оказывается, в жизни бывает…». И, майор Малахов, в который раз согласился с тем, что пути Господни действительно неисповедимы!

А Тоха всё говорил и говорил без умолку…

— …после того, как нам удалось-таки выбраться из той африканской переделки и дотянуть тебя живым до своих, отдохнуть отряду опять не дали. Ты и сам всё, наверное, понял, раз перестали к тебе приходить в госпиталь: собрали в шесть секунд, озадачили и выбросили на помощь братским революционерам в Центральную Америку. Пока мы там разбирались и оказывали «посильное содействие» непонятно кому, здесь, на Родине, совсем стало плохо. Настолько, что про нас просто забыли… Последнее распоряжение, которое нам сумел передать «Старый», звучало так: «Выбираться самостоятельно, используя имеющийся опыт и соответствующие навыки…», кстати, спустя несколько дней его нашли дома мёртвым — сердце не выдержало.

— Да уж…, — вставая со своего места, тихо проговорил Горыныч. — Я так и думал, что с ним что-то произошло! Не мог он нас бросить!

— А и не бросил! — согласился с ним его собеседник. — Изорвал, измахратил душу свою, болеючи за тех, за кого в ответе был, а ничего поделать с этим не мог, да ещё предвидя, видать грядущее, себя и довёл до конца такого…

— Хороший был дядька! — вздохнул, усаживаясь на место Гор. — Пусть земля ему будет пухом…

— И земля, и душа, — заверил его Тоха. — Обо всём побеспокоился: не раз молился Господу нашему за этого человека, — и, посчитав исчерпанным данную тему, после недолгого молчания, неторопливо забасил, то и дело хмурясь от нахлынувших воспоминаний. — А дальше…, после той радиограммы, у нас с принимающей стороной начались проблемы…, не хотели отпускать…

— Угу! — как-то невпопад согласился с говорившим Егор. Видно было, что последнее сообщение его сильно расстроило, но он всё же сделал над собой усилие и продолжил уже более осмысленно. — Таких спецов попробуй, найди!

— Они, по всей видимости, тоже так подумали: сначала уговаривали, деньги сулили приличные, а потом, после нашего категоричного отказа стали угрожать, дескать, мы их военные тайны выдадим врагам. А кто у них там кто, по-моему, даже их командиры не знали: утром все целовались, а к вечеру, набравшись ромом «до поросячьего визга», начинали разбираться, выясняя, чьи идеи на данный момент более прогрессивные… Во время одного из таких «диспутов» мы, собственно, и ушли! Правда, потом, решили, что до дому лучше по одному добираться, проще и быстрее, так и сделали. Получилось, кстати, навсегда, ни до, ни после я никого из группы больше не видел…