Дорогой Дневник.

Забавная штука. Мой номер телефона не менялся с 1998 года, хотя с 1999 года я на него не отвечаю.

В том году у нас с Рыцарем произошел вошедший в легенды скандал на проклятой хеллоуинской вечеринке. Я полагала, что после расставания нашим с Рыцарем отношениям наступит конец. В этом и есть же суть расставания, верно? Но, очевидно, в дурацком словаре Рыцаря определение расставания выглядело как-то так:

Потому что единственное, что может быть лучше наличия отношений со скинхедом на стероидах, это оказаться в роли той, кого он преследует. Особенно если он очень зол на то, что ты закрутила с легендарным плохим парнем Харли Джеймсом меньше чем через неделю. В манеру преследования Рональда МакНайта входили как воздушные (с телефонных ретрансляторов), так и наземные атаки. Видишь ли, если твой сталкер звонит тебе по пятьдесят семь раз в день и все без толку, то в конце концов он вынужден тебя выслеживать, чтобы наорать на тебя лично. Но тут выясняется, что он злится еще больше, потому что его монструозный грузовик жрет два литра бензина на километр, и ты, эгоистично отключая телефон, обходишься ему в копеечку.

Честно говоря, назвать то, что устроил мне Рыцарь, преследованием было бы легким преуменьшением. Это был чистой воды терроризм. Слово «преследование» происходит от слова «слежка», что предполагает хоть какую-то скрытность, которой нельзя достичь, если твоя машина ревет, как «Боинг 737», разгоняющийся в школьном спортзале. Я бы, если честно, предпочла старую добрую слежку…

«О, ты как раз случайно, без предупреждения оказался там же, где я. Надо же, какое совпадение».

«Ой, смотрите-ка. У меня на пороге валяется странная кукла с волосами… И как раз волосы моего цвета».

«Хм, опять кто-то прилепил к моей машине коллаж из моих фотографий, забрызганных кровью… Надо же…»

Детские игрушки.

Вместо этого Рыцарь от двух до пяти раз в неделю вгонял меня в классический паралич от ужаса. Я, как собака Павлова, едва заслышав своими тренированными ушами отдаленный рев его Франкенмонстра, тут же замирала от ужаса. Не важно, что я при этом делала – обслуживала покупателя в магазине, курила на парковке, поправляла трусы, – в момент, когда мозг улавливал зловещий рев мотора, моя ежедневная деятельность прекращалась, как будто я была жителем Помпеи после извержения. Я физически на расстоянии двух километров ощущала приближение Рыцаря, что давало моему сознанию время воспарить и наблюдать за своим телом с безопасной дистанции. Рыцарь останавливал свой самодельный танк у входа туда, где я в тот момент находилась, и обрушивался на пустую телесную оболочку, моргающую глазами жертвенной овцы и стоящую на моем месте.

Телефонные звонки и периодические акции устрашения продолжались до тех пор, пока Рыцарь не окончил школу и не отбыл в Ирак вместе с Морским флотом США. На это время я получила передышку, но, когда его вояж был окончен, Рыцарь начал с того же, на чем остановился.

Ты, наверно, задаешься вопросом: Почему она просто не сменила номер телефона?

Знаю. Я и сама все время спрашиваю себя об этом.

И если честно, до последнего времени у меня не было ответа на этот вопрос. Эта чертова штука звонила круглые сутки. И каждый раз, когда я видела на определителе заблокированный номер, я все равно подавляла в себе желание завизжать и вышвырнуть телефон, словно он был в огне.

Но, по какой-то непонятной причине, идея сменить номер казалась мне еще страшнее. Я не в силах была разорвать эту цепь, но не понимала почему.

До 28 мая 2009 года.

Мне позвонил мой школьный приятель Тим, с которым мы не общались несколько лет, но, к счастью, у него все еще оставался мой номер телефона. Когда я перезвонила ему, выслушав сообщение на автоответчике, он рассказал мне то, чего я подсознательно ждала все годы, начиная с того дня, когда впервые встретила Рональда «Скелетона» МакНайта.

Он умер.

Погиб в перестрелке.

В двадцать девять лет.

4 апреля, продолжение

Несмотря на наш гадкий разрыв, Рыцарь никогда не переставал мне звонить. Несмотря на то что он много раз терял, мочил или разбивал свой телефон голыми руками на тысячу кусков; несмотря на то, насколько он был пьян; несмотря на то, сколько прошло времени с нашего последнего разговора, Рыцарь всегда помнил мой номер телефона. Он был вытатуирован у него в мозгу (зная, с кем я имела дело, не удивлюсь, если это было буквально).

Со временем его звонки снизили свой накал с уровня терроризирующего преследования до типичного бывший-бойфренд-напился-и-звонит-среди-ночи, но хороши они были, плохи или ужасны, я никогда не отвечала на них чаще чем два раза в год. Рыцарь был настолько сильным наркотиком, что я знала – я могу прикасаться к нему не чаще чем раз в шесть месяцев, чтобы меня не сорвало с катушек.

Что, как я узнала, начав специализироваться в психологии, было достаточно часто для того, чтобы понять – Рыцарь будет звонить мне всегда.

Я точно помню момент, когда узнала этот термин – периодическое позитивное подкрепление. Я была на втором курсе колледжа. Мы с Рыцарем расстались на моем первом году старшей школы, так что я к этому моменту пыталась (безуспешно) избегать его уже три года.

Когда аспирантка, преподававшая нам психологию поведения, объяснила, что самым лучшим способом выработать постоянное поведение является не постоянное, а случайное, нерегулярное поощрение, перед моим мысленным взором немедленно возникло ледяное, угловатое лицо Рыцаря.

Черт возьми! Он продолжает звонить, потому что я отвечаю нерегулярно!

Когда она спросила, может ли кто-нибудь привести пример, я тут же, издав вопль озарения, воздела в воздух руку с зажатым в ней телефоном.

«Да, да, я могу привести вам чертов пример!»

Рыцарь записался в морской десант в ту же секунду, как окончил школу. Это не сильно его изменило. Он и так был жутким, мускулистым и воинственным, так что Морфлот ему… шел. Но после рейда в иракский Фаллуджу природа его звонков изменилась. Вместо того чтобы вести себя как психованный, ревнивый бывший или пьяный с заплетающимся языком, Рыцарь начинал свои полугодовые ну-да-мы-теперь-просто-друзья беседы с того, что просил у меня совета. Рассказывал мне про драки в барах, которые устраивал. Про отключки. Про панические атаки. Говорил про мотоклуб, в который вступил, и про то, как работает татуировщиком. И про все свои проблемы, которые у него возникают из-за приступов ярости.