А посплетничать? С гадюкой? Ну-ну… Если кто хочет – лес открыт. Ловите и сплетничайте.

Оставалось только сделать первый шаг самим. И навестить. Кого?

Алисию. А то ж! Лилиан-то Иртон пока еще просто принята при дворе и пользуется благосклонностью короля. Не больше и не меньше. Но Лиля откровенно смеялась над этими вывертами средневекового этикета. Она могла куда-нибудь съездить вместе с Алисией. Но «старая гадюка» только фыркнула.

– Лиля, милая, ты – новая достопримечательность двора. К тебе будут ломиться просто из любопытства. А вот ты…

– А что могу я?

– Можешь никого не принимать. Можешь принимать.

Теперь настала Лилина очередь фыркать.

Можно не принимать. Но нельзя. Ибо ее товар – идеи и новые вещи. И без рекламы это дело не пойдет. А как проходит реклама в Средние века? Да демонстрацией. И рассказами о новинках. Это делалось при дворе, но там многого просто не покажешь.

Так что гнать никого нельзя. Пусть хоть сама Мальдоная явится. А вот как себя держать? При дворе – проще. Там можно было удрать, можно не общаться, да и его величество умело отсекал графиню от толпы придворных с помощью своих доверенных лиц.

– Да как угодно. Ты – графиня Иртон. Твой супруг – племянник его величества.

– Но я дочь корабела.

– Да. Ты этого стыдишься?

– Нет. Но придворные могут на меня смотреть сверху вниз из-за этого.

– И ты им позволишь?

Лиля только усмехнулась. Вот уж чего-чего… С одной стороны, в Средние века искусство сплетни и оттачивания язычка на людях было более развито. По причине отсутствия СМИ.

С другой – человек двадцать первого века быстрее обрабатывает информацию. А уж какими ядовитыми бывают медики… Между прочим, по институту ходила шутка, что гадюка на эмблеме – это медик, который сцеживает яд. И в ней была доля правды.

Так что Лиля не боялась. Но предстоящее времяпрепровождение навевало на нее тоску заранее.

А куда деваться?

Надо, Лиля…

И Лиля приказала слугам лишний раз вычистить весь дом. А заодно указывать всем благородным господам и дамам дорогу к туалету прямо с порога. Вырыли его в саду, поставили будочку, вот туда и валите. А если кто под кустом нагадит, она его или ее вместе с продуктом жизнедеятельности и прикопает. На удобрения!

Пусть дворец засирают. И свои дома. А в доме графини Иртон такого не будет.

Точка.

Лиля угадала.

В последующие несколько дней дверь дома графини просто не закрывалась. Прибывали дамы. В товарных количествах. Одни и с родственниками. Группами от трех до пяти человек. И всех их объединяло одно и то же – невероятное любопытство.

Лилиан Иртон входила в моду.

Ее наряды, кружево, стекло…. Так получилось – это было то, чем могли пользоваться и мужчины и женщины. Любых возрастов, любых категорий, но с достаточно высоким достатком.

Но надо же знать людей!

У Тани есть, а у Мани нет? Да Маня мужу мозг вынесет, но свое получит. Не хуже, чем у Тани. А в идеале – лучше!

Лиля улыбалась.

Она просиживала в гостиной по шесть – восемь часов напролет. Улыбалась. Рассказывала о своих изделиях. Демонстрировала. Кружево – на себе. Иногда – на Миранде. Но часто малявку в гостиную она не пускала. Как и собак, как и ханганов. Нечего. Еще блох от великосветских дам подцепят…

Да-да.

Блохи и вши были в ассортименте. Не всегда, вообще-то если носить шелк, то с блохами становится полегче. Но ведь не у всех на него есть деньги. Зато у всех есть любопытство.

Поэтому Лиля старалась держаться подальше от визитеров. Волосы заплетала потуже. Повсюду раскладывала и развешивала полынь. И подвешивала пару пучков даже себе под юбку. Плевать на неудобство! Блохи хуже!

И все приезжающие, как один, удивлялись и чистоте, царившей в доме Алисии. И коврику у порога (у каждого порога) о который предлагалось вытереть ноги, чтобы не тащить грязь в гостиные. И веничку из душистых трав, который для тех же целей предлагали слуги. А уж как удивлялись отсутствию ночных ваз и маленькому домику во дворе с буквами «эМ» и «Жо» на дверцах! Лиля первым делом распорядилась, выкопать и построить – на десять дырок. Чтобы в очереди никто не стоял и на улице не гадил.

Придворные вскидывали брови. Мол, зачем так утруждаться?

На что Лиля отвечала, что неприличнее, когда от знатного господина или, того хуже, дамы дерьмом воняет. А вонять будет, если туфелькой вляпаешься. А та – дорогая. Или платьем. И ведь отстирать сложно…

Этот аргумент принимался. Духами тут обливались в диком количестве. И благовониями окуривались. А Лиля с удовольствием разъясняла, как туалет устроен. Несложно ведь? Почти разборный, почти щитовой домик. Нагадили, зарыли, перешли в другое место. Разве не удобно? А на том месте хоть бы и посадить что? Неплохо расти будет, кстати.

Придворные удивлялись, но принимали как список чудачеств графини Иртон. Нравится ей чистота? Нравится, когда в доме пахнет цветами – а громадные букеты стоят в стеклянных (дикая роскошь!) разноцветных вазах повсюду? Так, может, и попробовать? Ведь может в моду войти…

А я от моды отстану?

Не бывать такому!

Лиля никого не убеждала, ничего не рекламировала, она вообще нагло ссылалась во всем на старые свитки, ханганов, мастеров, которые все придумывают. А она? А она просто попала! Вот и крутимся, как можем.

А еще…

Спирт она получила давно.

Но кто забудет, сколько приятных вещей можно делать на спиртовой основе?

На спирту можно настаивать многое. Масла здесь были еще не в моде. Но всегда можно настоять что-то сильно душистое. Мята, сирень, роза, ландыш, кстати, та же полынь… Связываться с эфирными маслами Лиля не собиралась – слишком мал выход. Но вот такие вещи сделать могла. Запахи пока получались больше спиртовые. Но и не самые плохие.

Поэтому Лиля завела обычай – предлагать при входе в гостиную салфетки, смоченные одеколоном, чтобы вытирать руки и лицо. Слава богам, косметика здесь была пока не сильно в моде. Белила на свинцовой основе тут не изобрели, а мел, которым пробовали штукатуриться некоторые модницы, легко отваливался и осыпался. Свекла размазывалась. Сажа была не самым стойким красителем для бровей и ресниц.

Поэтому здесь было не принято краситься, ложиться спать в том же макияже, а с утра просто подновлять его. Приходилось либо соскребать косметику, либо стирать ее полотенцем, смоченным в ароматической воде (те же лепестки цветов и травы, добавленные в тазик) а затем накладывать новую.

Одеколон дамы оценили сразу. Он снимал всю косметику практически без разводов, а когда Лиля еще добавляла, что такие притирания могут улучшить кожу, дамы покупались мгновенно.