Что Лиля и объявила. В принципе, «рабы» были не против. Даже наоборот – зима на носу. Денег нет, работы нет, теплой одежды и той нет. На большую дорогу идти? Так и дороги тоже нет! Одни направления.

Так что Лиля приняла достаточно жесткое решение.

Денег она платить не будет. Работать за еду и одежду. Как станет возможным путешествовать – по результатам подбросит пару монет и отпустит на все четыре стороны. Если кто захочет. А пока моряков – вирманам в подручные. Пусть возятся с лодками и рыбой. Крестьян – срочно строить баню. Еще одну. А лучше две. Туда же плотников. Потом еще пригодятся. Халявщиков нам не надо.

А вот учитель…

Лонс Авельс выспался, сытно поел и впервые за несколько недель обдумал происходящее. И когда его позвали пред очи графини Иртон, не растерялся.

Если уж он перед королем не трусил…

Графиня Иртон оказалась вполне приятной молодой женщиной. Полноватой, да. Но в зеленых глазах светился неженский ум. Да и полнота… в некоторых местах, например на груди, была очень кстати. Жаль только – ни декольте, ни даже маленького выреза.

Лонс сглотнул и посмотрел на графиню.

– Ваше сиятельство.

– Как вас зовут?

– Лонс Авельс. Шевалье Лонс Авельс.

Лиля поблагодарила про себя Марию. А то сидела бы дура дурой, не зная, как обращаться. И слегка склонила голову.

– Итак, лэйр Авельс. Как же вы оказались в рабстве?

– Меня продали разбойники. Шевалье тоже можно захватить. А веревки не разбирают.

Лиля задумалась. С дворянином, хоть и хлипеньким, номер просто не пройдет. Если к нему отнестись как к матросу.

– Лэйр Авельс, чем я могу вам помочь?

Лонс уже успел это обдумать, на «собеседование» его позвали одним из последних. Так что…

– Ваше сиятельство, при других обстоятельствах я попросил бы доставить меня в Альтвер. Но у меня нет денег, а просить у дамы…

Лиля чуть склонила голову. Да, она ограничена в отношении Лонса. Но и на него накладываются свои ограничения.

– Я мог бы оказаться вам полезным как учитель?

Лиля тряхнула головой.

– В замке есть леди Миранда. Моя падчерица. Полагаю… вы учитель чего?

– Математики, чистописания, истории, землеописания.

Лонс не лгал. Юных принцесс приходилось учить очень многому. Лиля мысленно потерла лапки.

– Отлично. Нанимаю вас к леди Миранде Кэтрин Иртон как учителя всего этого. Поговорите с другими учителями, определитесь, и вперед. Я посижу на ваших уроках, послушаю.

– Вы мне не доверяете, ваше сиятельство?

– В том, что касается обучения моей падчерицы? Я проверяю всех учителей. Спросите у них. Кстати…

На стол перед Лонсом лег свиток.

– Прочтите.

Лонс развернул его и примерно с середины принялся бегло читать о страданиях Ирты Калианской.

Лиля кивнула.

– Так. В доме семь комнат, в каждой комнате по семь углов, в каждом углу по семь яблок. Сколько яблок в доме?

На этот раз Лонс задумался. Ничего подобного он не слышал. А вычислять в уме было сложно.

– Разрешите взять дощечку, ваше сиятельство?

Лиля подвинула мужчине вощеную дощечку и наблюдала, как он что-то царапает.

М-да… Но – пусть его. Математике она Мири и сама научит. Просто в открытую она работать не может, а под прикрытием учителя – почему нет?

– Триста сорок три яблока, ваше сиятельство.

Всего двадцать минут – шикарный результат для второго класса. Или первого?

Ладно, Мири не лучше. А интегралы, которые Лиля и сама не помнила и не понимала, ей даром не нужны.

Одним словом, всего через полчаса Лонс был нанят на службу за еду, одежду, проживание и серебряный в месяц.

Строгая женщина по имени Эмма Матти, которую госпожа графиня назвала экономкой, указала Авельсу его комнату и пообещала прислать служанку с горячей водой. Дескать, графиня приказала, чтобы мылись все. Те, кто в замке – в обязательном порядке раз в день. Хотя бы обтирались. Ибо вонь недопустима.

В ожидании обещанного Лонс прилег на пол, чтобы не пачкать кровать, и задумался.

Если бы была его воля, он бы рванулся к Адели. Но… куда он доедет? Наступает зима. Да, графиня может дать ему и денег, и лошадь! Пусть он доберется до Альтвера. И даже до Уэльстера. Хотя второе еще надвое сказано.

Зимой на суше невесело, а на воде еще грустнее. Ибо шторма. Но пусть. К весне он доберется. В лучшем случае. В худшем – или сдохнет, или опять окажется в рабстве. А вот что он будет делать в Уэльстере?

Может, имеет смысл сначала узнать, что там происходит? А потом уже ехать? И не наобум, а все тщательно продумав. В конце концов, не может же благородная графиня не иметь драгоценностей, к примеру?

И даже не надо их красть. Она одна, в глуши, скучает… У Лонса был друг, который таким образом зарабатывал на жизнь – развлекал благородных дам. Да, не слишком достойно. Но нищим выбирать не приходится.

Ради того, чтобы вернуться к Адели, он и не на такое пойдет.

Тем более что отвращения у него Лилиан Иртон не вызывала. Не идеальная красавица, чуть крупновата, но какая грудь!

А какая… Мысли Лонса спустились ниже пояса и стали весьма лестными для женщины.

Или не очень? Лиля предпочитала, чтобы восхищались ее умом, а не тем, что пониже спины. Но тут уж кому – что.

Да, Лонс любил Анель. Но и жить ему тоже хотелось.

Тарис Брок вспоминал Лилиан Иртон.

Нет, ну не идиот ли ее супруг? Такая женщина. Красивая, умная, богатая… И сидит в каком-то захолустье. Скучает.

Да и не просто скучает.

На ее жизнь покушались! И об этом надо обязательно доложить Августу.

Ничего, доложим. Дайте только до Альтвера добраться. А там договоримся с градоправителем. Голубиная почта – вещь полезная.

Лиля как раз шла по коридору, когда…

– Ваше сиятельство! Я так рад, что вы выздоровели.

Дамис Рейс. И опять глазенки на грудь выложил. Да что ж такое!

Лиля милостиво кивнула:

– Да.

И замолчала. Сам выворачивайся, как пожелаешь.

Дамис вывернулся. На десять минут завел волынку о том, что Лилиан, как солнце, а без нее все в замке темно и пасмурно, приплел ее потрясающие волосы, улыбку… Так бы и стукнула!

Был у них в группе один такой кадр. Искренне считал себя неотразимым. Пока Аля его матом не послала при всех. А потом попытался ее немножко прижать в углу.

Тот эпизод Лиля вспоминать не любила. Но чем-то Дамис походил на того умника. Такая же уверенность в своей неотразимости.