Мы пообедали и отдохнули в селении недалеко от Вифсаиды и к вечеру достигли Магдалы. Когда уже показались на возвышении ее белые, хаотически разбросанные дома, мы встретили толпу мужчин, которые стояли полукругом перед женщиной, лежащей на земле, точнее – на глинистой почве, вытоптанной скотиной. Рядом под пальмами был ручей, куда местные пастухи водили поить скот.

Мы оказались там в момент, когда решалась судьба этой женщины. Было очевидно: толпа вывела ее за стены города, чтобы казнить, закидав камнями. Среди собравшихся выделялся широкоплечий старый раввин в синей накидке с кисточками и в белоснежной головной повязке, который орал громче всех, распаляя народ:

– Смело побейте ее камнями до смерти, чтобы истребить зло от Израиля! Так было и так будет всегда!

– Мое имя Йесус! – крикнул я, подойдя ближе, надеясь, что они слышали обо мне. – Остановитесь! В чем виновата эта женщина?

– Хочешь присоединиться к развлечению? – усмехнулся высокий сутулый мужчина в черном балахоне; раздался всеобщий злобный смех. – Она проститутка! Она опозорила наш город! Мы хотим исполнить закон.

Я с учениками ничего не мог сделать с такой толпой, не мог остановить их силой, а вот они запросто могли убить нас, тем более что среди них было много пьяных – скорее всего, они отмечали праздник, который был в тот день, и к вечеру винный дух стал требовать от них кровавую жертву.

Мне нужно было искать аргументы, как-то воздействовать на них словом. Меня переполняло отвращение от того, что делают эти бестолковые люди, многие из которых были неграмотны и не могли написать свое имя, но с торжествующей свирепостью стремились исполнить закон. Женщина неподвижно лежала на земле, поджав колени и закрыв лицо руками, спиной к ручью, и я подумал, что она выбрала правильную позу, которая смогла бы продлить ее жизнь на несколько минут или даже спасти, если бы кто-то остановил казнь: летящие из толпы камни не могли попасть ей в спину, а хребет – это самое уязвимое место. Спереди ее тело закрывали руки и ноги, перебитые кости которых могут срастись; хребет же не срастется никогда.

– У вас есть разрешение от римского администратора? Или от Антипы, вашего справедливого царя, да хранит его Господь? – спросил я, обращаясь к старику-раввину в синей накидке, но он демонстративно отвернулся, не желая снисходить до разговора со мной.

Раздались угрожающие крики:

– Ты что, предатель, Йесус? Пособник римлян? Мы не рабы Рима, мы соблюдаем только Моисеев закон!

– Пошел отсюда!

– Берите камни, благочестивые братья!

Некоторые из них подняли камни, но медлили – настроение толпы еще не достигло градуса, требуемого для священнодейственного убийства, однако в любую секунду могло достичь этой точки, и я лихорадочно решал, что делать, ведь летящие камни уже никто не смог бы остановить словами, разве только индийские учителя, достигшие вершин блаженства, но и в этом я не уверен.

– Учитель, давай уйдем, все это может плохо кончиться, мы не можем остановить все казни в Израиле, – прохрипел мне в ухо Матфей, дергая меня за рукав, но я не обратил на него внимания.

– А есть ли у нее муж? – спросил я спокойно, поочередно вглядываясь в их лица. – Может быть, это ты? Или ты?

– Еще чего!

– Кому нужна эта проститутка!

– Иди куда идешь, тебе говорят!

– Иасон, возьми камень потяжелее, твоим не убьешь и лягушку.

– Глупцы! – крикнул я. – Пророк Моисей повелел избивать камнями только тех женщин, которые изменили мужу. Как же вы исполните закон, если она не замужем?

– Она околдовала уважаемого человека, у которого есть жена и дети, – раздался голос надменного старого раввина. – Она вообще не из нашего города! И заслуживает смерти.

– Где этот человек? – спросил я.

– Его нет среди нас.

Я подумал, кем, интересно, является этот малодушный человек, и озвучил последний аргумент, пришедший мне на ум в ту минуту:

– Но ведь не силой она уложила его с собой в постель! А величием своей красоты! Так давайте гордиться тем, что эта прекрасная женщина вышла из дочерей Израилевых!

– Ты говоришь чепуху, Йесус!

– Пора кончать!

В этот момент я понял, что женщина обречена, и одновременно, как это бывает в момент отчаяния, соединенного с сильнейшим напряжением ума и духа, ко мне пришло решение:

– Хорошо, но тогда я первым брошу в нее камень! – крикнул я, выпучив глаза, и захохотал. – Это будет камень позора! Это будет страшный предсмертный позор! А потом она умрет! Вот увидите!

Они остолбенели, и никто не пытался остановить меня. Все зачарованно смотрели, как я подбежал к этой женщине, пнул ее сандалией в бок и крикнул:

– Встань на четвереньки, проклятая шлюха!

Она мгновенно повиновалась. Я задрал ее одежду, опустился на колени, высвободил свой зайин, который к этому времени уже был твердым, и начал торопливо совокупляться с ней. Я должен был спешить, пока кто-нибудь в толпе не сообразил, что к чему, и не оттащил меня. Я держал женщину за шею, пригнув к земле ее голову с пышными вьющимися волосами, которые разметались в пыли.

– Что вы стоите?! – раздался голос старика, который первым пришел в себя от увиденного. – Этот человек блудодей, надо избить и его!

Но эти люди уже не спешили сделать то, что намеревались, – они хотели досмотреть эротическую трагедию до конца, а потом уже покончить и с женщиной, и, возможно, со мной.

По моему лицу струился пот, заливая глаза, я хотел извергнуть семя как можно скорее, но никак не получалось. Я взглянул на толпу и сквозь пелену увидел, что передо мной замерло стадо: вместо ног были копыта, а вместо одежд – волосатые туши. Я слышал не голоса, а похотливое мычание.

Кто-то в толпе разжал ладонь и уронил на землю свой камень – и мне показалось, что этот камень упал с неба.

Женщина невольно стала двигаться мне навстречу, насаживаясь на мой зайин, и в этот момент я наконец исторг в нее семя. Я торжествовал – это была победа, достойная Гедеона[95].

Я встал и помог подняться женщине. Она дрожала от страха и возбуждения, ожидая смерти, но я знал, что в этот момент она родилась вновь. Я добился того, чего хотел.

– Мое семя в ней! – крикнул я. – Теперь вы не можете убить ее. Убив ее, вы убьете ее ребенка, и всех вас отдадут под суд.

Кто-то кинулся ко мне со словами «ах ты меси́т[96] проклятый!» и хотел ударить, но Андрей оттолкнул его, этот человек упал, и толпа сразу угомонилась, как будто неистовый дух, управлявший ею, отлетел прочь.

Я заметил, что молодой мужчина, которого назвали Иасоном, стоял зачарованный, с камнем в руке и приоткрытым ртом.