Командный состав повстанческих казачьих частей формировался по выборному принципу. В этой связи примечательно решение совещания командного состава повстанцев Михайловского района Петропавловского уезда. В начале марта 1921 г. на нем было принято постановление: «Совещание командного состава штаба Народной армии Михайловского района совместно с командованием 1-й Сибирской казачьей дивизии, собравшись сего числа для более точной организации главного штаба Сибирской народной армии, согласно выраженного недоверия волей народа бывшему главному штабу в лице начальника штаба гр. Кудрявцева и его помощников, которые, выставляя самозванно чины полковников и другие без согласия на то воли народа, против которых в данное время протестуем, постановили: избрать главный штаб Сибирской народной армии из гражданского командного состава, которых сам народ выдвинул и доверяет ему. Тайным голосованием избраны следующие лица: начальником главного штаба южной Сибирской народной армии — т. Зубков, его помощником — т. Шевченко, начальником дивизии — т. Токарев» {13}.

Наряду с Петропавловским уездом стремительно развивалось казачье восстание в другом уезде Омской губернии — Кокчетавском.

Советские руководители, вероятно, не ожидали в данном районе столь быстрого развития событий: в свое время именно кокчетавские казаки первые выступили против Колчака. Уполномоченный Сибревкома Е.В. Полюдов в телеграмме председателю Сибревкома Смирнову и помглавкому по Сибири Шорину 8 марта описал следующую картину: из Кокчетава в поселок Челкарский был послан кокчетавской ревтройкой отряд, однако отряд бежал оттуда в панике, бросив два пулемета. Три дня город Кокчетав был фактически без власти, в нем царил грабеж. Потом пришло, как указывалось в тексте телеграммы, «палочное войско [курсив авторов] бандитов. По определению их самих, был организован бандитами Главный военный совет, штаб, комендатура, была объявлена мобилизация. В их распоряжении оставалась Кокчетавская типография, печатались приказы, воззвания, распространялись слухи о падении Омска и Иркутска. Новая власть только производила аресты, никого не расстреливая. Была объявлена советская власть без коммунистов, свободная торговля. Пребывание свое в Кокчетаве бандиты использовали широко в смысле агитации, пропаганды так называемого истинного народовластия. Они имели большой успех среди крестьянства, которое активно принимало участие, больше чем наполовину, казаки все почти, киргизы — незначительная часть. Кокчетав банды обороняли довольно дружно и храбро…» {6: 373}. Неслучайна характеристика казаков как «палочного войска» — казаки имели мало оружия, оно добывалось в боях с советскими отрядами.

27 февраля 1921 г. главный военный совет Народной повстанческой армии Кокчетавского уезда издал приказ: во всех волостях и станицах должны быть временно созданы, вместо исполкомов, военные советы в составе председателя, двух заместителей по военной и хозяйственной частям и секретаря, в прочих селениях и аулах — сельские и аульные военные советы в составе председателя, его заместителя и секретаря. Данным приказом устанавливался следующий порядок: «Волостные, станичные, сельские и аульные военные советы избираются в том же порядке, как волостные и сельские исполкомы, по законам советской республики, с той лишь разницей, что право избирать и быть избираемым имеют все граждане без различия пола, нации и вероисповедания, достигшие 18-летнего возраста, за исключением лишь опороченных по суду» {6: 302}.

Военный штаб повстанцев Кокчетавского уезда организовал формирование отрядов, при этом повстанцы придерживались принципа: основная часть участников восстания должна оставаться на местах в своих хозяйствах, они подлежали вызову по мере надобности для участия в операциях. Приказ главного военного штаба повстанцев Кокчетавского уезда от 2 марта 1921 г. объявил мобилизацию всех граждан уезда с 1895 по 1900 г. рождения {6: 283,339}.

В разведсводке Кокчетавской группы советских войск сообщалось о тяжелых и изнурительных боях с повстанцами в казачьих районах: «10 марта банда силой до 500 человек со стороны станицы Челкарская наступала на занимаемую 26-м кавполком деревню Еленинская. После трехчасового боя она была отбита и отступила к станице Челкарская, но, получив подкрепление со стороны станиц Антоновская, Челкарская и Лабановская в количестве до 500 человек, вторично перешла в наступление на деревню Еленинская. После вторичного четырехчасового боя банды отступили на станицы Челкарская и Антоновская» {14}.

Казачьи отряды оказывали ожесточенное сопротивление при защите своих станиц. Информационные сводки напоминали военные фронтовые операции: «Два батальона сводного полка 10 марта окружили станицу Щучинская. Противник оказывал сильное сопротивление: бросался в атаку и стрелял из окон, из-за углов домов, заборов. После продолжительного боя противник был выбит и отступил в сторону деревни Макинское, что в 50 верстах юго-восточнее станицы Щучинская, и в станицу Котуркульская, а также в направлении на поселок Черноярский, что в 30 верстах южнее станицы Щучинская. После занятия нашими частями станицы Щучинская сводным полком была занята станица Котуркульская, что в 20 верстах восточнее станицы Щучинская. 12 марта нами занята станица Боровская. Банды из этих районов бежали в сторону деревни Макинская и Кожербаевская, где, по всей вероятности, намерены организовать свои стратегические пункты» {15}.

11 марта советские войска заняли станицы Щучинскую, Котуркульскую, Сандыктавскую, поселки Еленинский, Павловский, Троицкий, Подгорный. 233-й полк 12 марта выступил на станицу Лабановская и вступил в бой с повстанцами. Оборонительной линии у станицы не было. Бой проходил на улицах станицы. В домах казаков были устроены засады, откуда они обстреливали наступающих. Казаки с вилами, пиками и топорами бросались из-за углов домов в атаку. Доклад командования Кокчетавской группы советских войск Шорину описал картину развертывания жестоких сражений: «Противник производил 12 марта целый ряд злостных, но безуспешных атак на станицу Лабановскую. Уличный бой в самой станице продолжался около двух часов. Пришлось с боем брать каждый дом, каждый сарай. И только тогда, когда станица была подожжена, она была очищена от банд. Такой же бой происходил 12 марта в станице Челкарской, советские части не смогли удержаться в пос. Челкарский. В боях под поселком Челкарский и станицей Лабановская 182-й полк и 233-й полк потеряли 75% комсостава» {16; 6: 401}.

Казаки, отступившие из Лабановской в направлении станиц Аиртовская, Челкарская и Имантавская, перешли в контратаку, которая была отбита. Получив подкрепление из других станиц, повстанцы вновь предприняли наступление. После полуторачасового боя казаки отошли в сторону станицы Имантавская. В наступлении на Лабановскую участвовало 1300 человек пехоты, 700 всадников со стороны станиц Челкарской и Аиртовской, а также 800 человек пехоты, 400 всадников со стороны станицы Имантавской. По сводке советского командования, вооружение повстанцев при штурме станицы Лабановской в большинстве своем состояло из пик, вил и топоров, в меньшей степени — винтовок, всего лишь два пулемета. Вилами, пиками и просто палками были вооружены повстанцы в другом бою 12 марта — у Михайловской, где советская группа была встречена казаками в количестве 3 тыс. человек, из которых лишь каждый десятый имел винтовку. Бой длился до 12 часов, в результате которого станица была взята советскими войсками. В указанных выше тяжелых боях 12 марта потери с советской стороны оценивались в 40 человек убитых и до 90 раненых, в то время как потери противника определялись до 900 человек убитыми, количество раненых «не поддавалось учету» {17}. Конечно, победители в определенной степени приукрашивали собственные успехи, однако нельзя не учитывать, что в список потерь со стороны повстанцев включались также многочисленные потери среди местного населения в ходе штурмов и боев непосредственно в станицах. В результате примерное соотношение потерь 1:20 и более не вызывает удивления.