её ядовитых. — Повторить своё признание сил уже не было.

— Даша… — Он намеревался сказать ещё что-то, но она перебила.

— Вы ко мне ничего не чувствуете, да? Жалеете просто?

Ей стало стыдно, щёки пылали, осознание того, что натворила, навалилось и давило.

— Даша! — снова произнёс он.

«Господи, какой позор!» — стучало в голове, а сердце так колотилось о рёбра, что казалось, вот-вот выскочит из груди.

— Выпустите меня отсюда, Фёдор Сергеевич! Я пойду, забудьте всё, что я тут наговорила! — Она бросилась к двери, но Фёдор преградил ей путь.

— Куда ты собралась, Даша? — Его голос был мягким и ласковым. — Никуда я тебя не отпущу. Ты только что сама себе приговор подписала. Я боялся жизнь тебе сломать, взвешивал все «за» и «против», думал, что оттолкнёшь, я ж старый для тебя, а оно вон как… — Он взял её за руки, привлёк к себе и усадил рядом. — Так что мама-то твоя говорит?

И Даша передала весь разговор, а потом продолжила:

— А когда я умывалась и в себя приходила, пришёл Он. Я слышала их разговор и недоумевала. Представляете, врач с маминой работы беспокоился её отсутствием и пошёл искать сначала к нам домой — значит, адрес знал, — потом у бабусиной подружки, что меня вынянчила, всё выспросил. Выходит, и её тоже знал?.. Я удивлялась, прислушивалась, мама гнала его, и он почти ушёл, когда я из туалета вышла. Как только я на него глянула, то сразу поняла, кто он есть на самом деле.

— И кто? — спросил Фёдор.

— Фёдор Сергеевич, не поверите, он рыжий, как я, и родинка у него над губой, точно как у меня. Простите, я так сумбурно всё рассказываю.

Фёдор приобнял Дашу за плечи, притянул к себе и поцеловал в висок.

— Нормально рассказываешь. Так ты до сегодняшнего дня никогда своего отца не видела?

Даша замотала головой.

— Нет, и он меня тоже. Мне мама недавно призналась, что от женатого меня родила, а ему она говорила, что замуж вышла и я от мужа, а он…

Даша снова заплакала, уткнувшись в грудь Рябины, он же перебирал её волосы, гладил по голове, не торопил, давая возможность выплакаться.

— Фёдор Сергеевич, я его ненавидела всю жизнь, кары ему всякие придумывала, проклинала. Даже за то, что рыжая такая уродилась, проклинала, а он маму всю жизнь любил и на момент их встречи был разведён давно. В результате ни у меня отца не было, ни у мамы мужа — а ведь она его любила, раз ни на кого не смотрела никогда, — ни у него ни меня, ни мамы. А мама врала всё это время всем: и мне, и ему, да и себе, наверно.

— Даш, но теперь-то он есть. И ты должна радоваться, что твой отец оказался порядочным и приличным человеком. Это же хорошо. И не надо мне больше выкать и называть по имени-отчеству.

— А как же субординация? — спросила Даша, на что Фёдор лишь пожал плечами, а она снова почувствовала, что краснеет. — При всех я всё равно буду называть вас Фёдор Сергеевич, не смогу иначе.

— А наедине как? — улыбнулся он ей.

— Не знаю, я ж и не мечтала, верней, мечтала… — Даша запуталась и в мыслях, и в словах. — Не знаю. Да мы с вами и наедине-то никогда не были.

— А сейчас? — Он снова поцеловал её в висок, стёр слёзы с лица.

— Так мы ж на работе! — возмутилась Даша, а сама подумала, что действительно не знает, как к нему обратиться. Просто по имени? Но она же даже в самых смелых фантазиях называла его по имени-отчеству, потому что не могла по-другому. Даша почти физически ощутила, что за спиной вырастают крылья. Пусть Фёдор — мысленно попробовала на вкус она такое обращение, и ей понравилось! — не признался в ответных чувствах, но сказал же, что никуда не отпустит и что она ему нужна.

Они ещё долго сидели в кабинете старшей, он обнимал её, целовал, а она таяла от счастья. Всё испортила старшая сестра, постучав в дверь и сообщив, что ей необходимо выдать препараты из списка «А», которые в сейфе лежат.

Расставаться с Рябиной Даше не хотелось, но ей было пора к маме, а ему работать. Они пока ещё ни о чём не договорились, просто обменялись взглядами, но Даша чувствовала себя сейчас самой счастливой.

Часть 31

Часть 31

Ирину выписали через три дня. Держать её в стационаре смысла не имело. Фёдору было проще приходить к ней домой и делать перевязки там. Заодно и Даше помогал подтягивать «хвосты», из-за которых её могли не допустить к сессии. Объяснял, разъяснял, задавал вопросы и выслушивал ответы. Ирина, казалось, смирилась с его присутствием рядом с дочерью, хотя Фёдора её отношение особо не волновало, ему важна была только Даша. А претензии бывшего тестя или будущей тёщи можно пропустить мимо ушей. Каждый из них по-своему прав в желании счастья своему ребёнку. Фёдор же не оправдал надежд одного и не собирался прогибаться под другую. Да и вообще, чем меньше разговоров, тем лучше. Он с малых лет усвоил, что поступки и дела важнее пустой болтовни.

Отбросив все сомнения по поводу своего места в жизни Даши, Фёдор просто кайфовал от её присутствия рядом. Иногда сам себе казался глупым мальчишкой, потому что первый раз в жизни ухаживал за девушкой. Да, всё как положено: с цветами, подарками и поцелуями у подъезда. Так шло время.

Новый год они с Дашей встречали на дежурстве. В полночь, вместо того чтобы поднять бокалы и поздравить друг друга, они принимали роды. Да и вообще новогодняя ночь выдалась тяжёлой. Будущие мамочки, не желая портить себе праздник, прибегали ко всяким ухищрениям, только бы оттянуть роды, но с природой не поспоришь, и в результате работы у всего персонала было хоть отбавляй. Зато первого Фёдор спал до обеда, а потом его ждал суп с фрикадельками и меленькой лапшичкой и пирог с яблоками, приготовленные заботливыми руками Даши.

И всё было хорошо, только хотелось стабильности. Фёдор был уверен, что сразу после развода с Ларой они с Дашей подадут заявление в ЗАГС, а там месяц, и можно жить вместе, только где? Однокомнатная квартира, что он снимал, совершенно не подходила для семейной жизни. Нужна комната для них и отдельная для Алисы. Даже создав другую семью, он не собирался отказываться от дочери. Фёдор смотрел рекламные проспекты предлагающие квартиры. Цены были заоблачные. Можно, конечно, было взять ипотеку,