Конечно же, говорить о столь беспрепятственном низложении Наполеона в 1809 г. — это была полная ерунда, и британский главнокомандующий прекрасно понял это. Он вежливо сказал, что все это столь важно, что он должен обсудить это со своим правительством, и отпустил капитана-фантазера восвояси. При этом он не упустил случая выведать у него информацию о расположении французских войск и о царивших в них настроениях.

Отсутствие капитана Аржентона даже не было замечено во французском лагере. В начале мая он встретился с Артуром Уэлльсли еще раз. После этой второй встречи, показавшейся ему еще более успешной, чем первая, Аржентон направился к своему непосредственному начальнику генералу Лефевру и рассказал ему о своих «достижениях». Ошарашенный Лефевр тут же доложил об этом «куда положено», и несчастный капитан был схвачен, а будучи задержанным, он во всем сознался и донес на большое количество французских военачальников, в том числе на генералов Луазона, Кенеля и Делаборда. В свою защиту перед военным советом он, помимо всего прочего, открыто обвинил маршала Сульта в претензиях на португальскую корону.

К слову сказать, все три названных Аржентоном генерала служили в армии генерала Жюно, завоевавшей Португалию в 1807 г., и все трое в 1808 г. были по условиям Синтрской конвенции отправлены во Францию. Все трое, действительно, недолюбливали герцога Далматского. Делаборд, в частности, говорил про Сульта, что это «малый из породы ворон, боящийся выстрелов». Особенно взбесило всех то, что когда маршалу доложили о начавшейся переправе англичан, тот еще находился в постели и долгое время он не мог поверить в это, говоря, что это все ерунда, что это вовсе не англичане, а его собственные швейцарцы, также носившие похожие на английские красные мундиры, ловят рыбу в водах Доуру.

Совершенно ясно, что несчастный и совсем запутавшийся капитан Аржентон был лишь инструментом в некоей хитрой политической интриге. Начав обвинять всех и вся, он был поспешно отправлен в Париж, предан суду, приговорен к смерти и расстрелян 22 декабря 1809 г. Не помогли ему и усилия его адвоката Фальконнэ, который, используя версию о претензиях маршала Сульта на португальскую корону, сделал попытку объяснить поведение своего клиента его психологическими особенностями, связанными с недовольством командованием, ущемленным честолюбием и заботой об интересах Франции.

Версию о готовившемся заговоре активно поддержал и сам маршал Сульт, который, оправдываясь за провал похода в Португалию, также утверждал, что заговорщики, во главе которых стоял Луазон, стремились сдать его лично и его армию противнику. Генерал Луазон же, отчитываясь перед императором, представил все так, будто бы это он спас остатки армии, загубленной ошибками, бездействием и несанкционированными королевскими амбициями маршала Сульта. Луазон обвинил Сульта в том, что тот совсем потерял рассудок, подписывал документы королевским титулом «Николай Первый» и устраивал бесконечные приемы, превосходившие по пышности приемы в Тюильри.

Согласно версии Луазона, штаб маршала Сульта начал даже опасаться за его здравый смысл и всерьез обсуждал возможность его ареста. А когда генералы «всерьез обсуждают» возможность ареста своего главнокомандующего, это и называется заговором. Важно теперь понять, каковы были причины этого заговора? Действительно ли Сульт возжелал провозгласить себя королем Португалии или северной ее части?

В этом вопросе среди исследователей нет единого мнения. В частности, яростным противником этой версии является французский академик Ж. Тюлар, который характеризует, якобы, «желание Сульта провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I, как утверждали неохотно служивший под его началом маршал Ней, а также генерал Тьебо, чьи мемуары в целом весьма неодобрительно освещают деятельность крупных военачальников того времени» (27, с. 293), вполне категорично. Он пишет: «Разумеется, все это были клеветнические слухи». (27, с. 293)

А. Манфред, напротив, утверждает, что, «чувствуя себя полновластным хозяином оккупированной страны и считая, что Наполеона, завязшего в австрийской войне, можно будет поставить перед совершившимися фактами, Сульт решил провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I. Он был, видимо, настолько увлечен этой вздорной идеей, что проглядел десант англичан под командованием Уэлльсли, занявший Лиссабон». (13, с. 585)

Такого же мнения придерживается и Л. Мадлен, который пишет: «Можно было наблюдать Сульта за попытками провозгласить себя королем Португалии под именем Николая I, что являлось признаком чрезмерного возбуждения и идущего до безумия разложения». (61, с. 251)

Генерал Ж.-Б. Франчески-Делонн (1767–1810)

Известен факт, что маршал Сульт 19 апреля 1809 г. через начальника своего штаба генерала Рикара распространил по дивизиям секретное письмо, в котором призывал организовать плебисцит относительно возведения его самого на трон Португалии. В этом письме, приводимом А. Тьером, генерал Рикар, в частности, писал: «Многочисленные делегации прибывают к Его Превосходительству… с просьбами, чтобы он взял бразды правления, стал их правителем и облачил себя всеми атрибутами высшей власти: народ обещал ему быть верным, поддерживать его и защищать от любых нападений, в том числе и от восставших из других провинций, вплоть до полного подчинения всего королевства. Маршал принял эти предложения… Он приказал мне ознакомить вас с этим решением, чтобы в районах, где вы командуете, вы содействовали его осуществлению, а также распространяли эту новость по всем уголкам королевства, где это возможно будет сделать». (72, с.75–76)

Несмотря на то, что это письмо и было секретным, но оно быстро стало известно в армии. Одни лишь посмеялись над непомерными амбициями главнокомандующего, другие же были просто шокированы происходящим. Особенно были возмущены старые офицеры, ставшие генералами в сражениях за Республику в 1793–1794 гг. К числу наиболее агрессивно настроенных относились генералы Делаборд, Кенель и Луазон. Генерал Кенель, вновь бывший комендантом Опорту, даже написал маршалу Сульту письмо с недвусмысленным изложением своих соображений против предлагавшегося проекта.

Некоторые генералы и офицеры, в числе которых был и Луазон, испугались, что, если этот проект осуществится, то им придется надолго остаться вдали от Франции. Они договорились поднять войска и отвести их во Францию; но заговор был раскрыт, и главные действующие лица арестованы. Что касается Луазона, то его не побеспокоили, так как у Сульта не было против него никаких точных доказательств. Несколько позже, после поражения при Опорту, Луазон прибыл в Шёнбруннский замок и имел там аудиенцию с Наполеоном, на которой доложил об интригах своего шефа и вызвал у императора многочисленные насмешки, связанные с «так называемым королем Николаем».

На самом деле, ни один из главных заговорщиков — ни три вышеназванных генерала, ни полковник Доннадья — так и не были наказаны. И это весьма показательно, ибо Наполеон явно стремился поскорее замять эту неприятную историю. Именно поэтому капитан Аржентон, оказавшийся ненужным и весьма осведомленным свидетелем, был скоропалительно осужден и расстрелян.