этическая тенденция. За исключением нескольких аномальных случаев можно считать, что везде, у каждой нации, структура человеческой психики включает в себя некую предрасположенность к тому, что Юнг назвал этической реакцией человека на свои собственные действия. Человеку небезразлично то, что он делает, но он постоянно имеет склонность выносить оценочные суждения относительно собственных действий и мотивов. Такие суждения могут различаться между собой, но одно то, что мы обладаем такой чувствительностью, заложено в общей человеческой природе. Однако более тщательный анализ показывает, что бессознательная мотивация отделена от сознательной сверхструктуры рефлексии, сознательного осмысления человеком собственных мотивов и субъективных оценочных суждений. Таким образом, если мы анализируем в деталях человеческое существо, то совесть представляет собой очень сложный феномен, который привел к широко распространенной проблеме, известной теологам как проблема чистой и нечистой совести и даже отсутствия таковой, с вытекающими отсюда бессовестными намерениями и действиями, или присутствия ложного чувства вины. Есть другое мнение, утверждающие, что вся эта путаница вызвана сложными отношениями между бессознательной и сознательной частью психики, которые заложены в базовой структуре психики всего человечества.

Затем Юнг подробно обсуждает фрейдовское понятие Супер-Эго, объясняющее человеческие реакции, связанные с чувством вины, с чистой и нечистой совестью и другими этическими тенденциями, и указывает, что Супер-Эго совпадает с тем, что он сам называет коллективным моральным кодексом, который в нашем обществе поддерживается иудео-христианской патриархальной традицией. В индивидуальных случаях этот кодекс может отчасти действовать бессознательно и вызывать самые разные осложнения — чувство вины, душевную тяжесть, какие-то запреты или побуждения к действию, которые фрейдисты соединили вместе и назвали феноменом Супер-Эго.

В этом смысле мы, юнгианцы, не отрицаем этот феномен, ибо он существует и представляет собой коллективный моральный кодекс, который человек может как признавать сознательно либо бессознательно, так и полуосознанно вытеснять под давлением своих мотиваций. Однако при более тщательном рассмотрении в Супер-Эго можно увидеть исторически сложившуюся форму, а это значит, она отвечает не за все этические проблемы человечества, а только за их часть.

Иными словами, Юнг считает этическую реакцию человеческой психики не идентичной фрейдистскому Супер-Эго. Наоборот, эти два понятия часто сталкиваются между собой и оказываются там по разные стороны друг от друга. Согласно Юнгу, мы находимся под давлением двух факторов: коллективного этического кода, который является особым для каждой нации и, как правило, диктует наше этическое поведение, — и индивидуального морального побуждения, которое у каждого человека является субъективным и зачастую не совпадает с коллективным кодексом. Естественно, что там, где они совпадают, их трудно различить.

Например, предположим, что кто-то у вас вызвал сильную ярость, и вы чувствуете себя настолько разъяренным, что готовы его чуть ли не убить, но вы осознаете, что вы эту свою мысль лично никогда бы не привели в исполнение и даже не смогли бы. Что этому мешает: коллективный кодекс, лежащий у вас глубоко внутри, или же ваш личный этический кодекс, ваше чувство общности с другим человеком? В таком случае увидеть разницу очень трудно. В пользу индивидуального кодекса можно сказать, что, если бы даже не было свидетелей, а также уголовного наказания и морального запрета, человек все равно бы не совершил убийства, однако это было бы трудно доказать. Все дело заключается в том, что вы не можете это сделать, потому что кто-то внутри вас это запрещает. Несовместимость этих факторов: индивидуального побуждения к этической реакции и морального кодекса — становится очевидной, когда возникает так называемый конфликт долженствования. Юнг говорит, что в действительности нетрудно узнать, что человек должен делать, если у него не возникает конфликта долженствования. Сложность появляется в той ситуации, когда вы наполовину правы, наполовину нет и когда то, что вы делаете, отчасти является неправильным. Такая проблема, например, типична для врача, который стоит перед выбором: сказать или не сказать больному о том, что у него карцинома, рак? Если он не скажет, то совершит обман, а если скажет, это может вызвать у пациента страшное потрясение и причинить ему серьезный вред, — так как же ему поступить? Моральный кодекс не отвечает на такой вопрос. Одни мои коллеги утверждают, что врач никогда не должен сообщать больному диагноз, тогда как другие уверены, что, наоборот, лучше, если пациент будет знать правду, а перенесенное потрясение поможет ему в дальнейшем бороться против недуга. Однако не существует общего этического правила, и в этом состоит сущность конфликта долженствования: долг врача говорить правду и долг врача беречь больного.

Подобных случаев великое множество, можно привести и более сложные примеры, чтобы в конце концов осознать, что этический кодекс — это не единственное правило нашего поведения. В ряде случаев, даже если есть ясный ответ на вопрос, что надо делать, у вас может появиться сильное чувство, что такой поступок был бы для вас аморальным. Сначала вы находитесь в полной растерянности, а затем осознаете, что по существу есть только две вещи, которые определяют человеческое поведение: коллективный этический код, который мы также называем фрейдистским Супер-Эго, и индивидуальная моральная реакция. Последняя относится к голосу бога или Бога: римляне называли его genius93, Сократ называл его «мой даймонион»[95] [96], а индейцы племени наскапи, живущие на полуострове Лабрадор, назвали бы его Мистап’эо (Mistap’eo) — великий человек, живущий в каждом сердце. Иначе говоря, это фигура, которую мы бы назвали архетипом Самости, божественным центром психики, которая, естественно, в разных культурах имеет разные имена и коннотации. Если этот феномен возникает у человека внутри, то у него обычно появляется странное чувство уверенности в том, что он поступает правильно, независимо от того, что может сказать в отношении этого поступка коллективный кодекс. Причем обычно этот голос не только говорит человеку, что делать, но и придает ему убеждение, что человек может даже за это умереть, как это сделал Сократ и многие христианские мученики.

Если этот внутренний голос внушает нечто чрезвычайно благородное, полностью согласующееся с линией коллективного этического кодекса, то это никого не расстраивает, и человек будет думать, что он поступает хорошо, правильно, геройски, а также будет знать, если поступает не совсем так. Но, к сожалению, в жизни бывает, — и в повседневной аналитической работе мы все время с этим сталкиваемся, — что голос Бога или внутренней инстинктивной правды внушает нам такое, что с ходу вызывает шок. Мы встречаем подобное даже в Библии: представьте себе праведника Осию, которому Бог повелел жениться на проститутке![97] Я уверена, что, случись это с простым клерком, будь он протестант, англиканец, католик или иудей, он бы