Тот поднял на меня трясущуюся голову и, заикаясь, задал идиотский по своей сути вопрос:

— О-они у-умерли?

Я обвёл место казни взглядом и, не увидев раненых, пожал плечами:

— По идее, должны были. Ведь ты в них столько патронов всадил, что, давай будем честны, шансов выжить у них было немного. Однако, — продолжил я, убирая пистолет за пояс и доставая винтовку: — Бережёного Бог бережёт.

«Бух!», «Бух!» — послышалось эхо выстрелов. Миномётчики продолжали вести огонь по заданным координатам, не обращая внимания на то, что «наша» артиллерия работать перестала.

И теперь опять возникал очередной вопрос: как нам лучше справится с этими самыми миномётчиками?

Закончив «контроль», посмотрел на Фрица, который всё то время, пока я прогуливался среди уничтоженных врагов, производя контрольные выстрелы в головы, смотрел на происходящее без тени какого-либо сочувствия к тем, кого он только что расстрелял.

«Действительно „кукуху“ сорвало», — в очередной раз сказал себе я, делая в памяти зарубку, что с ним нужно быть осторожнее, и оружие ему ни в коем случае не выдавать. — А то, мало ли. Вдруг вновь сторону поменяет и меня грохнет? Нет уж. Лучше пусть ранец носит. Так безопасней'.

Забрав в качестве трофея у майора «Парабеллум», позвал к себе Фрица, и, когда он подошел, мы вместе поднялись на край овражка.

Я посмотрел в сторону минометчиков. Оказалось, что те, в отличие от артиллеристов, ни в каких оврагах или специально вырытых окопах даже не прятались. И нужно сказать, им очень повезло. Ранее, в тот момент, когда я вёл огонь с чердака дома, их позиции я не смог обнаружить только из-за плотной растительности. Сейчас же, с той позиции, на которой мы находились, все они были мне прекрасно видны.

Как я и предполагал, наносили удары они из миномётов «Granatwerfer 34». Я помнил, что расчёт этих миномётов составляет восемь человек каждый.

Также я помнил, что миномётных расчётов должно быть пять. Но почему-то видел я только четыре. Пятого не видно, не слышно было.

Миномётчиков я насчитал порядка тридцати восьми человек.

И нужно признать, это было много. Прекрасно понимая, что с таким количеством народа один на один в стрелковом бою я не справлюсь, решил их «отработать» на дистанции — точно так же, как ранее уничтожил бо́льшую часть артиллеристов.

Спустился вниз, забрал в месте складирования личных вещей и оружия два патронташа с патронами и вновь поднялся наверх, выбрав место для ведения огня. Пленного в этот раз решил не связывать, а для того, чтобы во время стрельбы не упускать его из вида открытым глазом, положил его на траву в двадцати метрах справа от себя таким образом, чтобы, когда я метился, его тоже мог видеть.

И когда всё для ведения огня был готово, не теряя времени, глубоко вздохнул и приступил к уничтожению.

Расстояние между миномётными расчётами было небольшим — метров двадцать-тридцать. Но располагались они среди кустарника и деревьев. Это было для них одновременно и плюсом — маскировка, и минусом — они видели позиции друг друга не очень хорошо.

А вот мне такая их диспозиция была на руку.

Когда начал умирать первый (от меня) расчёт, второй в это время занимался своим делом — стрельбой и ничего не видел, и не слышал. Я же старался отстреливать в первую очередь тех, кто временно находился вне поля зрения своих камрадов.

Звуки выстрелов, издаваемые моей винтовкой, из-за разделяющего нас расстояния, миномётчики не слышали. И лишь заметив, как бо́льшая часть их сослуживцев, уже замертво лежит на земле, те, кто к этому времени оставались в живых, падали в грязь и пытались спастись.

И нужно сказать, что получалось это у многих из них не очень хорошо. А можно даже сказать: совсем не получалось. Каждый расчёт умирал практически без поднятия паники. В живых оставались единицы — один-два человека на позицию.

Так было с тремя расчётами. А вот с четвёртым, опять вышло не совсем так, как хотелось бы.

Не успел я подстрелить одного, как все его сослуживцы моментально попадали на землю.

— Да что ж это за фигня такая⁈ — ругнулся я.

И тут вспомнил, что почти аналогичная история происходила несколько минут назад с артиллеристами. Там, помнится, тоже четвёртый расчёт оказался счастливчиками, не умершими от винтовки. Правда, потом они умерли от пулемета, которым их приголубил Фриц, но вот от снайперских выстрелов увернулись. Тогда им помог выживший со второго или третьего расчёта, который устроил панику на позициях. А вот сейчас никто не помогал. Просто этот четвёртый миномётный расчёт, в отличие от трёх предыдущих, менее витал в облаках, и, они, вероятно, помнили, что находятся на войне. Именно поэтому, увидев, как один из их камрадов убит, весь расчёт моментально рухнул на землю и, каким-то образом почуяв направление моей атаки, отполз к ящикам с минами, спрятавшись за ними и за деревьями.

— И как теперь мне вас добить? — негромко спросил я себя.

На «автомате» я говорил на немецком языке, поэтому Фриц прекрасно услышал мои слова и поинтересовался:

— Есть выжившие?

— Да. И опять человек десять-двенадцать. Спрятались и теперь фиг вылезут сами. А это значит что?

— Что?

— А то, что нам придётся нанести им визит.

Глава 21

Смерти вопреки

Услышав, где будет следующая остановка в нашем «турпоходе» по немецким тылам, Мольтке не проявил никаких лишних эмоций. Просто сел в люльку, достал из-под ног ящик с лентой для пулемёта, зарядил его, затем взял в руки ранец и ничего не выражающими глазами принялся смотреть на меня, ожидая приказа.

— Ну просто красавец, а не помощник, — хмыкнул я, заводя мотоцикл.

Мотор ревел, а наш «KS-750» продолжал двигаться по направлению к миномётчикам. До них было недалеко, около полукилометра, поэтому в дороге сразу же начал озвучивать план.

— По приезду действуем строго по плану, — говорил я Мольтке в очередной раз. И видя его очередной кивок, вновь повторял по пунктам: — Подъезжаем. И начинаем вести себя точно так же, как и у артиллеристов. Я кричу, что фельдшер. Ты кричишь, что корректировщик. Собираем их всех вместе. Ты с ними разговариваешь, рассказывая о злых русских. А вот дальше, наш план начинает немного меняться. Пока ты говоришь, я под шумок отхожу к мотоциклу, сажусь за пулемёт, и как только буду готов начать вести огонь, подзываю тебя.