скота, заготовки дров они не раз натыкались на боеприпасы и оружие, поэтому хорошо знали, где их искать. В кратчайший срок было собрано несколько миллионов патронов. Население одного только Малышевского сельсовета собрало в лесах и сдало 3-му батальону четыреста ящиков винтовочных патронов и несколько десятков винтовок. Оружие и боеприпасы собирали жители не только партизанских сел и деревень, но и тех населенных пунктов, которые находились под контролем оккупантов. Доставкой оружия и боеприпасов партизанам нередко занимались старосты деревень. Они всегда могли оправдаться, попавшись на глаза немцам, что везут свой груз на склад в Ельню. Партизану же в такой ситуации грозила неминуемая смерть.

Очень помог нам в сборе боеприпасов одиннадцатилетний Володя Волков. Перед войной он учился в третьем классе в Рославле. В первые дни войны потерял мать: она погибла во время налета вражеской авиации. И Володя ушел к бабушке в деревню Буда. Семидесятипятилетняя старушка и ее внук подобрали на поле боя советского летчика, а позднее — танкиста и выходили их. Летчик ушел через линию фронта, а танкиста Володя привел в наш отряд.

Этот белокурый паренек с непослушным вихром волос еще осенью нашел в лесу целый склад патронов. Вспомнив о находке, мальчик рассказал о ней партизанам. Ему, как взрослому, была объявлена благодарность, и мальчишка этим очень гордился. Наш портной сшил Володе гимнастерку, брюки и шинель по росту. Летом 1942 года мы на самолете отправили его в Москву. В октябре 1942 года в журнале «Дружные ребята» писатель Б. Шатилов опубликовал о нем рассказ.

Собранные боеприпасы привели в порядок и распределили по батальонам. Кое-что спрятали в надежных местах как полковой резерв, поручив его хранение добросовестному Харламповичу.

Для изготовления фугасов, минирования дорог и взрыва мостов требовалось много взрывчатки, а достать ее было негде. Старший лейтенант Семкин вызвался обучить нескольких партизан разминированию и таким образом обеспечить полк взрывчаткой. По берегам Десны было много минных полей. Их создавали в ходе летних боев 1941 года и наши части и немцы. Но снимали не все мины подряд, часть оставляли, чтобы в какой-то степени обезопасить полк в случае массированного наступления танков. Впоследствии оставленные и вновь созданные минные поля нам очень пригодились и позволили на несколько дней задержать крупные силы врага, наступавшего при поддержке танков.

Однажды во время разминирования немецкого минного поля произошел удивительный и малообъяснимый случай. Неразлучный друг Семкина четырнадцатилетний Леша извлекал очередную мину. В отличие от остальных круглых металлических коробок с толстыми стенками, эта имела вид деревянного ящика. Кроме того, она оказалась не только нажимного, но и натяжного действия. В общем, Леше попалась мина с «секретом». Не подозревая об этом, мальчишка подкопал ее и стал вытаскивать из земли. И тут произошло неожиданное: деревянный ящик разлетелся на части в руках у Лешки. Во все стороны посыпались куски взрывчатки: взорвался капсюль. Но почему не сдетонировал тол, никто объяснить не мог, даже наш саперный бог — инженер Иван Степанович Андрианов. Предполагали, что шашка, в которой помещался взрыватель, была не толовой. А может, это был сюрприз немецких рабочих, оказывавших любыми способами сопротивление гитлеровскому режиму? Или к этому делу приложили руку немецкие саперы? Судить не берусь. Но факт остается фактом: тол не сдетонировал.

Легко представить состояние наших саперов, которые находились возле кучи тола. Сработай мина — все они взлетели бы на воздух. Семкин стал белый как полотно. Только Лешка, так и не осознавший по-настоящему всей опасности происшедшего, с упоением рассказывал всем и каждому, как у него в руках «взорвалась» противотанковая мина.

С горем пополам мы обеспечили себя боеприпасами и взрывчаткой. И сразу же встала другая, не менее сложная, задача: немедленно достать кожаную обувь.

Пришла весна, а люди, по существу, оказались разутыми (имели только валенки). Могли возникнуть простудные заболевания.

Командование полка, местные власти и в особенности Иван Павлович Гусев и его помощник, временный заместитель председателя райисполкома И. И. Шарапов, приняли срочные меры, в частности взяли на учет всю трофейную кожаную обувь. Но самое большое количество обуви поступило от местного населения. Сбор одежды и обуви проходил под лозунгом: «Каждый крестьянский двор должен одеть и обуть одного партизана». Делалось все на сугубо добровольных началах. И все равно люди порой готовы были отдать последнее, хотя у многих буквально ничего не было: кто пережил пожар, кого ограбили оккупанты.

Трудностей было много. И все же с апреля по сентябрь 1942 года население Ельнинского района собрало и передало партизанам более 6 тысяч пар обуви, 3400 пар верхнего платья и 7300 пар нижнего белья, 1360 комплектов различной одежды. Некоторую часть обуви и одежды партизаны обменяли на скот и сукно, захваченные у немцев. Значительным источником пополнения наших фондов обмундирования были трофеи, отбитые у оккупантов и их ставленников.

Так же разрешался вопрос и с продовольствием. Обычно нам удавалось захватывать его у противника. Но порой, когда со снабжением возникали трудности, мы обращались к населению, и оно охотно шло нам навстречу. Всем колхозникам, которые передали в распоряжение партизан свой скот, мы выдавали официальную справку, заверенную печатью полка. Это было своего рода обязательство вернуть полученное. Тогда нам казалось, что мы выдали не столь уж много таких гарантийных расписок. Истинная картина выяснилась лишь после освобождения района, когда председателю райисполкома Андрею Семеновичу Аниськову было предъявлено около 900 таких гарантийных расписок. Руководителям района пришлось приложить немало усилий, чтобы рассчитаться со всеми, у кого партизаны одолжили на время скот.

Но в тылу врага случалось и так, что не жители помогали партизанам, а мы им. Однажды, например, стало известно: фашисты гонят по Смоленскому большаку огромное стадо скота, отобранного у населения. Стадо сопровождает небольшая охрана. Отряд партизан под руководством Сережи Голикова устроил на большаке засаду, перебил охрану и захватил около шестисот коров. Стадо сейчас же перегнали в глубь партизанского края.

Однако такого большого количества скота нам сразу не требовалось. Поэтому часть его наши «снабженцы» обменяли у населения на хлеб и обувь, а часть — передали крестьянам на хранение. Когда позднее мы вынуждены были уйти в леса, нам возвращали скот по первому сигналу.

За зиму у нас скопилось большое количество шкур, которые без пользы лежали в сараях и амбарах. Поэтому весной мы срочно организовали два примитивных кожевенных завода, где выделывали кожу для сапог. Это тоже помогло нам переобуться из валенок в сапоги и ботинки.

Пока полк решал эти важные для жизни вопросы, весна окончательно вступила в