На некоторое время трубка замолчала. Наконец раздалось:

— Рейфорд, я всегда высоко ценил семью. Бог знает, сколько у нас пилотов с неудавшимися семьями и испорченными детьми. Но твоя дочь…

— Хлоя.

— Да, она уже студентка. Она поймет, не так ли? Неужели она не может подождать обеда пару часов, зная, что отец может получить самую лучшую в мире должность для пилота?

— Давай встретимся завтра, Эрл. У меня завтра рейс на Балтимору в начале дня, а в конце дня я вернусь обратно. Мы могли бы встретиться перед рейсом.

— В девять часов?

— Отлично!

— Рейфорд, я хочу предупредить тебя: если кто-либо из пилотов, включенных в список, стремится получить это назначение, они могут сделать все, чтобы добиться этого. Они нажимают на все кнопки, стараются использовать любое покровительство, выискивают тех, кто располагает хоть какими-нибудь сведениями.

— Ладно, пусть кто-нибудь из них получит это назначение, и мне не надо будет больше переживать.

Эрл Холлидей принялся было снова за свои уговоры, но Рейфорд прервал его.

— Эрл, давай договоримся, что завтра утром мы примем окончательное решение, и больше не будем тратить на это время. Мой ответ тебе известен. Окончательным он не стал только из-за нашей дружбы. Я думаю об этом, молюсь, обсуждаю это с теми людьми, которые проявляют обо мне заботу. Если я откажусь от работы, которой все добиваются, и буду потом сожалеть об этом, это будет моей личной проблемой.

* * *

Бак подъехал к стоянке автомобилей как раз в тот момент, когда Хлоя покидала ее. Они развернулись, чтобы ехать рядом, и опустили окна.

— Девушка, — спросил Бак, — что вам известно про эту церковь?

Хлоя улыбнулась:

— То, что каждое воскресенье она полна людей.

— Неплохо. Надо будет зайти. А вы получили работу?

— Я могу задать вам такой же вопрос.

— У меня уже есть работа.

— Кажется, я получила работу, — ответила она. — За сегодняшний день я узнала больше, чем за год учебы в колледже.

— А как Брюс? Я имею в виду, сказала ли ты ему про цветы?

Хлоя оглянулась через плечо, как бы опасаясь, что Брюс может услышать.

— Я расскажу тебе об этом потом, — сказала она, — когда у нас будет достаточно времени.

— После вечернего собрания? Она покачала головой.

— Вчера я вернулась домой поздно ночью. Гуляла с одним парнем.

— В самом деле?

— Да. Не могла от него отделаться. Со мной все время такое случается.

— До встречи, Хлоя.

Бак не мог упрекать Брюса за его интерес к Хлое, каким бы он ни был. Он лишь чувствовал неловкость, что стал соперником своего нового друга и пастора.

— Чем это у нас так пахнет? — воскликнула Хлоя, едва выйдя из гаража. — Креветки?

Она вошла в кухню и поцеловала отца.

— Мои любимые! Кто будет у нас в гостях?

— Почетный гость уже прибыл, — ответил он. — Может быть, мы пообедаем в столовой? Мы легко перенесем все туда.

— Нет, и здесь неплохо. А что за повод?

— Твоя новая работа. Расскажи мне о ней.

— Папа! Что это на тебя нашло?

— Надо мной взяла верх моя женская половина, — ответил он.

— Ой! — охнула она. — Только не это! За обедом она рассказала о поручениях Брюса и всех тех исследованиях, которые уже провела сегодня.

— Значит, ты намерена взяться за все это?

— Учиться, исследовать и получать за это деньги? Я думаю, это прекрасная работа, папа.

— А что насчет Брюса?

Она задумалась. «Что насчет Брюса?»

Пока Рейфорд с Хлоей разделывались с креветками, она успела рассказать о своей неловкой встрече с Брюсом.

— Значит, он так и не признался, что послал цветы? — спросил Рейфорд.

— Все было очень странно, папа, — ответила она. — Я все время пыталась говорить об одиночестве, о том, как много мы значим друг для друга, все мы, четверо, но он как-то не откликался. Он соглашался, что у каждого из нас свои заботы, и потом снова возвращался к предмету исследований и другим темам, в которые мне нужно вникнуть. Наконец, я сказала, что меня очень интересуют вопросы любви в наше непростое время. Он ответил, что будет говорить об этом вечером, добавив, что и другие задавали ему подобные вопросы. Что у него самого появились такого рода вопросы, так что он многое уже продумал.

— Может быть, сегодня вечером все и разъяснится?

— Папа, я не думаю, что разъяснится. Не станет же он говорить в присутствии тебя и Бака, что послал мне цветы. Но, может, нам удастся прочесть что-то между строк и таким образом понять, почему он сделал это.

* * *

Бак все еще находился в кабинете Брюса, когда приехали Рейфорд и Хлоя. Брюс начал вечернее собрание, предложив рассказать о том, что случилось за последнее время в жизни каждого. Все согласились.

После того, как Бак и Рейфорд рассказали о полученных ими предложениях, Брюс признался, что чувствует свое несоответствие роли пастора церкви новообращенных.

— Каждый день я ощущаю стыд. Я знаю, что я прощен И возрожден, но тридцатилетие жизни во лжи оставило во мне глубокий след. Хотя Бог говорит, что наши грехи прощаются подобно тому, как день сменяется ночью, мне трудно забыть прошлое.

Он также признал, что его не оставляет чувство одиночества и усталости, особенно, когда он чувствует побуждение тронуться с насиженного места и попытаться объединиться с небольшими группами тех, кого Библия называет святыми последних дней.

У Бака было сильное желание спросить напрямую, почему Брюс не вложил карточку со своим именем в букет для Хлои, но он понимал, что это будет неуместно. Потом пастор перешел к предложениям новой работы, которые получили Рейфорд и Бак.

— Возможно, вас удивляет, почему я до сих пор не высказывал своего мнения, однако, я пришел к выводу, что вам обоим следует всерьез подумать о том, чтобы принять эти предложения.

Сказанное всех привело в волнение. Впервые все четверо так откровенно высказались по сугубо личным вопросам. Бак заявил, что ему придется всю жизнь провести в разладе с собой, если он предаст принципы журналистской этики и будет вынужден растрачивать себя на манипулирование новостями, превратившись в марионетку Николае Карпатиу. На Бака произвело впечатление, что Рейфорд, по-видимому, не был склонен принять сделанное ему предложение, но сам он был согласен с Брюсом, что Рейфорду стоит его обдумать.

— Сэр, — сказал Бак, — то, что вы не склонны принимать его, является хорошим знаком. Если бы вы хотели принять его, зная все то, что нам сейчас известно, это могло бы нас обеспокоить. Тем не менее, подумайте о тех возможностях, которые открывает близость к коридорам власти.