– Что такое? – Шадор нахмурился и воспроизвёл с комьюните последовательность шагов, а следом запустил анализатор.

– Абсурд!

– Не работает? – заботливо осведомились доктора.

– Всё работает, но… датчики показывают, что сосуд пуст.

– Не может быть! – воскликнули Дор-Гон, бочком отступая к выходу.

– Стоять!.. Дану.

Путь эризийцам молниеносно преградил арранец, намертво стиснув сразу два горла, и равнодушно сообщил:

– Я могу сломать ему-ему шеи, капитан.

– Не надо, – Шадор приблизился и заглянул в глаза поочерёдно Дору и Гону, последнему даже пару раз. – Где содержимое?

– Мы-мы ни при чём… – прохрипел Гон, и Дану чуть ослабил хватку.

– А может, он с самого начала был пуст? – подхватил Дор, захлёбываясь вдохом. – Вузюки обманули…

Шадор покачал головой.

– Тебе-тебе поручили следить. Где?!

– Я-я и следили, – обиженно ответил Гон, радуясь, что его-его не видят сейчас курсанты и экипаж. Вот бы позлорадствовали вволю. – Ни на минуту без присмотра не оставляли…

Здесь эризиец покривил душой, и голос его предательски дрогнул, что не укрылось от капитана.

– Ни на минуту, говоришь?

– Э… ну-у…

Шадор кивнул Дану, и тот убрал руки.

– Только раз… – доктора принялись усердно растирать шеи. – На столе, но в лаборатории – за крепко запертыми дверями. Сюда никто не заходил… И потом, – две пары глаз активно забегали по сторонам. – Это из-за тебя… Ты меня-меня отвлёк, когда я-я встряхивали, со своей чёрной меткой… Будь она неладна!

Капитан со старпомом переглянулись.

– Образец способен выбраться самостоятельно? – поинтересовался Шадор.

Дану пожал плечами.

– Теоретически. Если из-за нахождения вне климат-камеры давление превысило допустимые параметры…

Оба разом уставились на докторов.

– Сколько он так простоял?

– Я не уверен, – буркнул Гон. – Наверное, полчаса…

– Когда это было? – уточнил капитан.

– Во время посвящения… и разморозки… Потом я-я убрали его на место, запечатанным.

– Это ещё ни о чём не говорит, – сурово заметил капитан, – и отследить по записям мы не можем.

В эту секунду доктора отчаянно сожалели о том, что именно по его-его просьбе Шадор не установил в лаборатории следящих устройств.

Капитан повернулся к помощнику.

– Дану, немедленно допроси дежурных с пульта слежения. Не зафиксировали ли они чего подозрительного во время посвящения. Лично допроси! Службу безопасности об этом оповещать не стоит.

Старпом лишь кивнул в ответ и вышел из лаборатории.

– А ты-ты… – Шадор многообещающе вперился в эризийцев. – Ответишь за свою халатность.

– Как?

– Поучаствуешь в расследовании. Что тебе известно о полиморфах?

Дор подавился слюной, Гон закашлялся.

– А с чего ты-ты… – сумел выдавить из себя Дор, пока Гон кашлял. – Я-я не…

– Не валяй дурака. Я видел твою-твою реакцию, стоило мне упомянуть… Ладно. Так уж и быть. Раскрою частично карты. По заданию Тезериона мы должны подменить оригинал копией – полиморфом.

– Политические игры… – это Гон наконец-то прокашлялся.

– Всё очень серьёзно, – хмуро заявил капитан. – Если мы провалим это задание, нас ожидает участь всех предыдущих КА.

Эризийцы цветисто выругались. Похоже, только сейчас до них дошло, какими глобальными последствиями чреват их ничтожный промах.

– Надо предупреждать! – истерично завопил Гор.

– Я предупреждал, – холодно заметил Шадор. – И не раз. Но поскольку всё же непредвиденное случилось, надо срочно исправлять ситуацию.

Дор застонал.

– Если эта тварь умудрилась сбежать, то она может прятаться где угодно, крейсер огромен, и прикинуться кем угодно.

– А поподробней?

– Не знаю, как разработками завладели вузюки, но СПП – секретный проект полиморфы – изначально реализовал Конклав. Недолго… Проект закрыли, после того как… В общем, после того как произошло то, с чем я-я и ты столкнулись сейчас. Один из образцов вырвался и натворил дел. Конклав долго разбирался, устранял последствия и уничтожал следы…

– Видимо, не до конца уничтожил, – предположил капитан. – В любом случае этот образец создан лашми, благодаря финансированию Тезериона. Сомневаюсь, что при участии Конклава.

– Да уж… – пробормотал Дор.

– Сколько у меня-меня времени? – обречённо спросил Гон.

– Мало, чтобы вернуть образец, пока не прознал Тезерион. Обучающая программа рассчитана на половину стандартного курса, но саму операцию мы должны осуществить до конца учебного года, не позднее чем к следующему набору.

– Я-я проведём анализ, – вызвался Дон. – Вероятно, на стенках сосуда остался молекулярный отпечаток, что облегчит поиски образца…

– Займитесь, – Шадор кивнул. – К вечеру доложите, по комьюните, как продвигаются дела. А я – к себе.

Но уже на выходе из госпиталя капитан задержался, постоял немного, задумчиво разглядывая потолок, и направился в реанимационный блок. Там его встретила только пустая кровать, но персонал доложил капитану, что пациентку перевели в общую палату. Где Шадор и нашёл её. Она сидела на постели, обняв колени, и невидяще смотрела перед собой…

Энн не сразу заметила капитана, но когда увидела его – статного красавца, с военной выправкой и в строгой форме, побледнела. Хотя куда уж больше… Выглядела она и так блёкло, казалась истощённой, а под лихорадочно блестящими глазами девушки залегли синеватые тени.

– Рерих… – смущённо прошептала она, натягивая до подбородка одеяло. – Шадор… Это и вправду вы?

Он кивнул, деликатно отводя взгляд.

– Но… Я не понимаю… то есть… не ожидала увидеть вас здесь… живым.

– Как и я вас, лейтенант Шермани, – сухо заметил Шадор. – Вы всё такая же… Вернее, я не помню. Видел вас совсем ребёнком, однажды… Но ведь и с момента кентрийской кампании минуло пятнадцать лет. Но вам по-прежнему двадцать четыре.

– Пятнадцать лет… – эхом откликнулась девушка. – Что со мной было?

– Это я и хочу выяснить, Энн.

Рерих и сам не знал, почему называет её по имени. Они никогда не встречались, но старик Шермани много рассказывал о дочери и с отцовской гордостью показывал её детские и юношеские фотоснимки.

– Почему ты здесь, после стольких лет, когда тебя считали погибшей? – он заставил себя посмотреть на неё.

Эннибет вскинула на него огромные тёмные глаза, и в них не читалось осуждения, лишь недоумение.