— Почему вы говорите в прошедшем времени? Кто мешает вам продлить эти моменты?

— Кто? Да вы, черт побери!

— Я? Неужели вы думаете, что после такого вечера я выдам вас властям! Я вас никогда не видел, вы забываете про меня, я забываю про вас.

— О, нет, завтра вы нас заберете. Мы не можем больше здесь оставаться, мы не хотим закончить все на фальшивой ноте. Наше приключение закончилось, оно закончилось так, как мы этого желали, в волнении, в общении. Не перечеркивайте все это. И не вините себя: вы тут совершенно ни при чем, вы всего лишь орудие системы, которая сильнее вас. Но в любом случае спасибо за то, что были с нами до конца.

27

Утром участники сопротивления собрали палатки, прибрали поляну, фалангистам не придется за ними убирать. Они уселись в нанятый мной микроавтобус. Мы расстались с ними на заднем дворе префектуры Лиможа, не сказав друг другу на прощание ни единого слова. Мне очень хотелось, чтобы Пьер Коломбо обратился ко мне по любому поводу, я даже надеялся услышать от него слова поддержки. Но этого не случилось. Он тоже погрузился в молчание, которое подчеркивалось шумом города. Возможно, что именно там, за ельником Руайера, рядом с ручьем, в котором водилась форель, я сделал первый шаг в направлении Дамаска? В любом случае, спустя две недели я объявил моим старым приятелям, что закрываю лавочку.

— Все бросить? Да ты с ума сошел, дела идут как никогда лучше!

— Вопрос не в этом. Для меня все кончилось. Но у меня есть кое-какие мысли. Дайте мне несколько недель.

Когда мы снова увиделись, в голове моей уже был готовый проект.

— Вот что я вам предлагаю. Что касается меня, то я уже устал работать полулегально, раздавать взятки всяким грязным типам, которые готовы за три бумажки продать родную мать.

Я вкратце рассказал главное, о моей ночи в Руайере, о неприятном ощущении, которое я тогда почувствовал, о тех моментах, когда я решил, что больше не вправе был отбирать эти ночи у тех, кому хватило смелости их придумать. Голос Мартины постоянно звучал у меня в ушах, лица за стеклами автобусов постоянно удалялись навстречу судьбе. Против моих новых для них доводов человека, находящегося в конфликте со своей совестью, мои приспешники не смогли возразить. Им тоже разонравилось платить деньги доносчикам, они тоже устали отделываться уклончивыми ответами на вопросы относительно их профессиональной деятельности. Ну, о чем тогда идет речь?

— Уточняю сразу: клиентура остается прежней. Главное и самое важное отличие отныне будет заключаться в том, что вместо того, чтобы доставлять людям неприятности, мы будем удовлетворять их запросы. Понимаете меня? Нет? Я когда-то был знаком с медсестрой, которая почти все свое время сидела у постели больных до самой их смерти. Перед тем как закрыть им глаза, она слышала их последние слова. Она утверждала, что умирающий человек высказывает только сожаления. Никогда — угрызения совести. Хотя в такие моменты человек мог бы воспользоваться этим для того, чтобы облегчить душу. Сожаления! В момент, когда пора вручить Богу душу, люди не сожалеют о том, что совершили то или иное. Нет. Они сосредотачиваются на не принятых решениях, на не завершенных делах. Тогда, правда, они могли сослаться на смягчающие обстоятельства: смерть застала их врасплох, и, отложив это на потом, они оказались у разбитого корыта. Не повезло.

Теперь все оправдания совершенно ни к чему: люди знают дату своей смерти, поэтому у них есть возможность соответственно к этому подготовиться. Вот тут и находится наша ниша: мы будем помогать Кандидатам в осуществлении их самых заветных желаний. Кое-какие организации уже работают в этом направлении. Но неуверенно и с большими группами. Они идут уже проторенными путями: организация паломничества в Лурд, дегустация вин. Меня не интересует серийный пошив одежды, мы займемся индивидуальным пошивом. У каждого есть свои тайны, мы должны будем внушать нашим клиентам достаточное доверие, чтобы они сказали нам то, в чем сами себе не смеют признаться. Мы дадим им возможность осуществить наконец их самые сокровенные желания. Что вы об этом думаете?

Они думали только хорошее, смеялись от удовольствия при мысли о странных желаниях, которые могли вызреть в головах стариков.

— Но надо быть осторожными. Мы должны будем творить чудеса, чтобы не потерять марку. В этом бизнесе потеря доверия не прощается. Нашим девизом станет сдержать обещание или умереть.

— Ты не преувеличиваешь?

— Это я образно выразился. Прежде чем начать, нам необходимо время на подготовку. Вначале постарайтесь проанализировать самые частые желания. Благодаря Кузену Максу я знаком со многими директорами «Центров перехода». Они согласились включить в анкету Кандидатов еще одну строчку: что бы вам хотелось сделать перед смертью? Месяца через три у нас будет исходный материал. Во-вторых, надо будет создать структуру, которая позволит нам удовлетворить запросы. Нам, очевидно, придется прибегнуть к услугам посредников по ряду моментов: путешествия, гастрономия, культура… Поэтому придется найти партнеров и приложить наши усилия на выполнение особых запросов. В-третьих, обзавестись достойным этого названия помещением, с внушающими доверие фасадами и с хорошо организованной работой с клиентами. В этом, если вы ничего не имеете против, нам поможет Мелани: возможно, старые дамы охотнее доверятся женщине. И наконец, сделать так, чтобы о нас узнали. Конечно же, через знакомых, также используем наши связи с работниками «Центров перехода», и, естественно, через рекламу. Я знаю, что скоро откроются другие подобные агентства, первый, кто выйдет на этот рынок, получит значительные преимущества. Последний вопрос: как мы назовем это агентство?

— Э… Агентство… Агентство счастья.

— Это ерунда… А почему бы не назвать его Агентством сожалений?

— С таким названием нам крышка!

Мне пришлось прервать эти творческие изыскания: у нас было шесть месяцев, чтобы договориться по этому вопросу. Каждый из нас подумает над этим на досуге.

Шесть месяцев мы занимались решением проблем и формальностей, которые навалились на нас лавиной, и больше ни о чем не думали. В помещении, которое мы в конце концов нашли на улице Вожирар, нам пришлось поменять гобелены, отремонтировать полы, починить электропроводку, чтобы придать ему вид, достойный агентства: зал ожидания, создающий одновременно радостную и солидную обстановку, два кабинета с креслами, приспособленными для старых тел, и с располагающим освещением. Поначалу Франсуа предложил поставить там такие же прожекторы, как в комиссариатах полиции, которые, по его мнению, помогали выбивать признания из арестованных. Пришлось ему напомнить о том, что мы будем иметь дело не с арестованными, что Кандидаты будут приходить к нам добровольно, что мы должны будем дать им самое лучшее, что только можно, и что ни в коем случае он, Франсуа, не будет привлекаться для ведения переговоров. У каждого будет своя специализация.

Благодаря вопросникам, которые передали мне директора «Центров перехода», я понял, какого рода развлечений от нас могли ждать. Большинство пожеланий — и это ни для кого не было сюрпризом — заключалось в путешествиях и экскурсиях. Значительную долю пожеланий составляли шикарные рестораны, сильные эмоции (хождение по парапету, вождение машины на большой скорости, езда на аквабайках по морю). Чуть меньше, но я интуитивно засомневался в низком проценте и, как потом оказалось, был прав, было желание провести вечер со спутником или спутницей. Формулировка была расплывчатой, но я подозревал, что за ней скрывались всякие гнусности. Надо было быть готовым и к этому.