как романтична! Конечно, ты права, мне нечего роптать на судьбу. Нужно работать.

– Послушай, – радостная улыбка вспыхнула на лице Арины, – а как поживает твоя мечта о разумном роботе?

– О Галатее?… – глухо уточнил Олег, – не забыла наши разговоры в универе. Я слабо верю в успех этой авантюры, но кроме мечты о Галатее, у меня фактически ничего не осталось. Я тружусь над этим проектом, как рабочая пчела, как заведённый часовой механизм, – тупо и неуклонно.

– Ну и как? Чего-то добился? – задала Арина вопрос вежливости. Она была уверена в утопичности Олегова проекта.

– В данный момент моя Галатея пребывает на стадии примитивной хрящевой рыбы.

– Как!? – изумление и ревность на несколько секунд сковали язык Арины. Справившись с информационным шоком, она продолжила: – То есть сообразительность твоей Галатеи уже достигла уровня акул и скатов?

– Иными словами, она тупа, как пробка.

– Боже, Олег! Так это же прекрасно, мой милый и талантливый чудак-человек! Выходит, ты уже прошёл длинный эволюционный путь от червя до акулы! Осталось к мозгам твоего электронного детища добавить самую малость, и оно достигнет уровня лягушек и саламандр. Это же здорово! Ты просто не имеешь права опускать руки! Не давай мне повода разувериться в тебе.

– Ладно, – вздохнул Олег, – давай сменим тему… Меня давно интересует, как ты себя чувствуешь после обретения кучи денег?

– Ты знаешь, став богатой, я почувствовала, что могу, наконец, элементарно поставить на место всех этих жирных, самодовольных и наглых котов. Ты как человек, родившийся без родителей, должен меня понять.

Олег не совсем понимал, что имела в виду Арина, но он помнил своё состояние, когда его якобы мать призналась в припадке пьяной откровенности, размазывая слезы по грязному лицу, что он круглый сирота. И самое ужасное, ни «мать», ни «отец» не могли сказать, кто его биологические родители. Только уехав из Норильска, он вырвался из фальшивого мира своих школьных лет. А что было раньше, ещё до жизни в семье, принявшей его, он практически ничего не помнил. Какие-то люди в белых халатах, да серая кошка – единственное светлое пятно в той невыразимой мути.

Вернувшись домой, Арина привычно залезла с ногами в своё любимое кресло и попробовала подвести итог дня: «Итак, Олег, несмотря ни на что, строит разумного робота. А что если он его построит? Чем на этот подвиг отвечу я? Вот и сказалось преимущество мужского пола. Никифоровские клоны вырвали из моей жизни пять с половиной лет, а Олег, несмотря на своё великое горе, сжав зубы, строил и строил свою Галатею. Больше я не могу бездарно выбрасывать на ветер свои лучшие годы! Всё! Баста!».

35

27-го мая 2019-го года уже 77-летний Быстров снова прилетел в Петербург, на этот раз чтобы проститься с местами, где был счастлив в далёких шестидесятых. Конечно, Быстров понимал, что и в студенческие годы он временами страдал и нередко совершал серьёзные ошибки, но теперь те ошибки казались ему забавными недоразумениями, не более. Такова природа ностальгии, она всё прощает и всему умиляется. Вспомнил Карину и искренне удивился, почему с нею расстался, хотя иначе он никогда бы не увидел своей Наташи и не ходил бы каждый день по лесной дорожке между домом и Институтом. Пожалел, что после университета он с Кариной огда не встречался и в последний путь её не проводил. Тоска сжала сердце Николая Михайловича. Правда, оставалась Арина, полнейшая копия его Карины.

Быстров зашёл на кафедру биохимии и узнал, что его однокашник Дмитрий Макаров год назад скончался, и что Арина вышла замуж за олигарха Никифорова. Чем она занимается, никто не знал. Тогда он вспомнил, что когда-то Арина давала ему номер своего мобильника. Порылся в потрёпанной записной книжке и нашёл тот номер. Надежд было немного, но Быстров всё-таки позвонил. К своему изумлению, он услышал в трубке голос, казалось бы, навеки исчезнувшей и всеми позабытой Карины Титаровской.

– Алё, Арина Никифорова слушает.

– Арина, как я рад, что застал вас! Вам звонит Николай Михайлович Быстров. Я хотел бы увидеть вас.

– Николай Михайлович! С ума сойти! Вот так сюрприз! – в каждом слове Арины звучала искренняя радость. – Где вы сейчас находитесь?

– На Университетской набережной, возле входа в главный корпус нашей общей конторы.

– Стойте, где стоите, через несколько минут я буду на том же месте. Вы даже не представляете, как я хочу вас увидеть.

«Сама судьба прислала мне этого человека, в самый ответственный момент, – ударив в ладоши, проговорила Арина, повесив трубку. – Только он может помочь мне найти правильное решение».

Примерно через полчаса они сидели в ресторане.

– Дорогой Николай Михайлович, – начала Арина свой важный разговор, – помогите мне разобраться в себе. Последние пять лет я провела в пустейшей суете. Поддалась искушениям природы. Но душа моя жаждет чего-то более значительного. А иначе, к чему жить?

– Тогда рассказывайте, – Быстров скептично улыбнулся.

Арина глубоко вздохнула и приступила к изложению своих далеко не стандартных мыслей:

– Недавно некоторые события сугубо личного характера заставили меня задуматься над смыслом моей жизни и вообще над смыслом жизни современной женщины. Начало положила простенькая мыслишка, высказанная каким-то журналистом, что в западных странах повышение роли женщин в политике идёт в ногу со снижением рождаемости. Как вы думаете, что лежит в основе этой странной корреляции? – Арина замолчала, ожидая ответа.

– Я думаю, – беззаботно улыбнулся Быстров, – она связана с ростом стоимости воспитания и образования детей. Чтобы увеличить доход семьи, женщина должна больше работать. А политика – лишь частный случай работы, отвлекающей женщину от семейных проблем.

– А я думаю, – повысила голос Арина, – в основе этой тенденции лежит поступательный процесс освобождения женщины от оков патриархального ига. Просто женщины больше не желают быть домашними рабынями. Они хотят быть такими же свободными, как мужчины, … свободными абсолютно во всём. А став свободными, они покажут, на что способен их якобы слабый пол.

Быстров слушал и изумлялся категоричности тона Арины. Он не мог представить, чтобы его нежная Карина могла бы дойти до такой жёсткости. Кто бы мог подумать, что второе прочтение одного и того же генома может так отличаться от первого.

Арина замолчала, нервно теребя салфетку:

– Николай Михайлович, у меня к вам просьба.

– Говорите, – проронил Быстров, не отрывая глаз от изящных, точёных пальцев собеседницы – тех, проступивших сквозь туман забвения, Карининых пальцев.

– Объясните мне, – в голосе Арины зазвучала мольба, – в чём сила нашего пола?

– Хо-хо! Ну и вопросик! Уж в чём, в чём, а в оригинальности вам не откажешь.