подобном тоне болтать в курилке. И отчитываться перед тобой я не буду.

— А почему бы тебе передо мной не отчитаться хоть раз? — Кирилл оторвал взгляд от тарелки и посмотрел прямо на отца. — Сам сказал, что я узнаю вторым. Я вообще всю жизнь у тебя второй. Второй после тебя самого. Хотя иногда кажется, что второй тоже ты. И третий, и пятый. Я хоть в десятке?

Внимательно глядя в глаза сына, Максим спросил:

— У тебя что-то случилось?

— Это у тебя что-то случилось!

— Ясно, — Вересов-старший кивнул и встал из-за стола. — Если хочешь, чтобы я отвез тебя в школу, я буду ждать через двадцать минут в машине.

И вышел из кухни, столкнувшись в коридоре с Иркой, которая не преминула поинтересоваться:

— Так у кого что случилось?

Но ответа на свой вопрос не дождалась.

Кирилл спустился двадцатью минутами позднее и в совершенном молчании сел возле отца.

Продолжился понедельник не менее тяжело в офисе. Новая помощница внушала явные опасения. Явилась позже начала рабочего дня, говорила еле слышно, и Макс совсем не был уверен, что она запомнила основные требования, которые он ей озвучил. Чувствуя, что после утренней странной беседы с Кириллом он закипает, Вересов позвонил клиенту, который должен был приехать в контору, и сказал, что приедет сам.

Потом выслушал по телефону тираду от Ирки, которая нашла новый аргумент в своем бесконечном споре: «Семья — это положительный пример для ребенка, и да, я хочу, чтобы он жил в семье! Моя очередь, Вересов!»

Послал ее подальше.

И ждал обеда. Они договорились с Марой встретиться в кофейне, куда она благополучно опоздала. Влетела в зал позднее назначенного времени на четверть часа, запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Он помог ей снять пальто и повесил его на вешалку. Она, чуть подпрыгнув на месте, поцеловала его в щеку и приземлилась на диванчик.

— Наша завуч на больничном, — защебетала она, листая меню, но не читая его. — Я ей по телефону объяснила, что произошло. Но раньше вторника не выйдет точно. Поговорила с Натальей Васильевной, психологом. Будем присматриваться к детям… Знаешь, мне кажется, это не может быть кто-то из моих. Они, вроде, привыкли ко мне.

— Хорошо, что поговорила, — улыбнулся Макс.

День как-то заметно улучшился, когда к столику подошла Мара. Макс забрал у нее меню и сам сделал заказ подошедшему официанту.

— Вряд ли до среды он выполнит свои угрозы. К тому же, это могут быть просто угрозы. И осуществлять их он не собирается, — сказал он.

— Мне почему-то кажется, что если бы это, и правда, был суицидник, он бы никаких писем не писал… Но у них такой сложный возраст! Они же назло могут вытворять все, что угодно!

— Могут, они многое могут, — ответил Макс, вспомнив утренний разговор с сыном.

— Сегодня Кудинова пару отхватила, — тяжело вздохнула Мара, достала салфетку, стала ее раскладывать на столе, а потом складывать обратно. И, словно бы читала его мысли, продолжила: — Вообще не думает об учебе. У нее любовь. С твоим Кириллом.

— Да ладно! — брови Макса взлетели вверх. — А он-то хоть пары больше не хватает?

— Нет, он молодец! — засмеялась Мара. — Если бы еще биологию не прогуливал, ему бы цены не было!

— У него бывает, — хохотнул Вересов, — да и у меня бывало. И не только, когда случалась… эмм… любовь.

— В этом я даже не сомневалась, — Мара чуть подмигнула ему. — И я с тобой разболталась совсем. У меня сейчас окно, а я вместо того, чтобы готовиться к открытому уроку… вот! — она развела руками и окинула взглядом зал кофейни.

— Только не говори, что тебе это не нравится!

— Ужасно нравится! — фыркнула она. — Так. Мой день обсудили. Кирилла тоже. У тебя как дела?

— Могло бы быть и лучше, но в целом неплохо.

— Ну, если тебе не шлют анонимки с угрозами суицида, то, и правда, неплохо, — засмеялась она, откинувшись на спинку дивана. Вышло довольно неловко, потому что едва она приняла удобное положение, мимо нее промчалась молодая женщина в манто из голубой норки, грохоча каблуками по полу. Она задела Мару за локоть и сделала еще ровно два шага, добежав до диванчика напротив.

— Двигайся! — жизнерадостно потребовала она, глядя на Макса.

— О, привет! — улыбнулся Макс, двинулся по дивану и поцеловал ее в подставленную щеку, когда она села рядом. — Это Марина, это Лина.

— Приятно! — бросила Лина, не глядя на Мару, и, не успела та открыть рот для взаимного «приятно», как продолжила. — Вы с Борисоглебским совсем охренели? Раздели нас с Сашей Мазур практически до трусов! Так и вижу, как потом ржали!

— А вы бы нас и без трусов оставили, дай вам волю, — улыбнулся Вересов.

— Даже не сомневайся! Всю жизнь мечтала посмотреть, что у тебя в штанах, да очередь великовата.

— Оригинальные у вас мечты, госпожа Мильх, но неосуществимые.

— Да прям! — расхохоталась Лина. — Борисоглебскому передай, что он засранец. И ты засранец, но это я тебе и год назад говорила!

— Обязательно передам. Он будет в восторге.

— Между нами говоря, они с Мазур стоят друг друга, — подмигнула она и тут же примостила обе ладошки на его плече: — Кстати, дорогой, приезжай-ка ко мне на недельке. Тут такое дельце нарисовалось, сказка! Еще поиграем. Жестко. Тебе же нравится?

— Кстати, приеду. Если дело интересное — обсудим. Лин, ты извини, у нас времени немного, — он перевел взгляд на Мару и подмигнул ей. Мара уронила вилку и нырнула за ней под стол.

— Ой, да я сама все бегу, бегу, ни на минуту не остановлюсь! — продолжала верещать Лина. — Но я так рада, что встретила тебя здесь! Все, все, бегу дальше. И ждууууу!

Она быстро поцеловала его в уголок губ в тот момент, когда Мара вынырнула из-под стола. И через минуту уже упорхнула из кофейни.

— Так вот… — вернулся Макс к разговору, прерванному традиционно фееричным явлением Элины Мильх. — Записки от суицидников мне получать не доводилось. Но вот моя новая помощница, похоже, может довести до самоубийства даже самого непоколебимого жизнелюба.

Мара только хмыкнула.