он мог синдицировать такую деятельность - TDB, Republic, Banco Safra, Safra Bank в Майами. В конце 1970-х годов в странах Южной Америки , где Сафра уже давно работал - Бразилии, Мексике, Венесуэле и Аргентине, - банки выдавали кредиты коммунальным, энергетическим и газовым компаниям, муниципалитетам и правительствам штатов. В 1977 году около 90 процентов кредитов TDB были предоставлены банкам и государственным учреждениям.

TDB и Republic также активно занимались банковским бизнесом, связанным со сравнительно небольшим риском. Они специализировались на бизнесе à forfait - форме торгового финансирования, предполагающей продажу необеспеченной дебиторской задолженности экспортеров. "В прошлом году мы заключили сделку на 100 миллионов долларов, одна подпись, немецкий экспорт в Россию, и мы сразу же продали бумаги", - рассказывал Эдмонд в 1977 году. Еще одной специализацией был банкнотный бизнес, который предполагал продажу физических валют центральным банкам по всему миру и использование тех же хранилищ, которые использовались для золота и серебра. TDB, начав заниматься банкнотами в 1960-х годах в Лондоне, к концу 1970-х годов создал третий по величине банкнотный бизнес в мире, уступая только Swiss Bank Corporation (SBC) и Credit Suisse, предлагая около 175 валют. В 1978 году Republic сама открыла подразделение банкнот, имея в наличии более 100 валют.

Несмотря на то что Сафра, по сравнению со своими конкурентами, по-прежнему избегал риска, его банки не оставались в стороне от тенденций. Отвечая на запросы клиентов об инвестиционных продуктах, в 1979 году TDB Holdings создал открытый инвестиционный фонд (похожий на взаимный фонд), базирующийся в Германии, который могли продавать как Republic, так и TDB. Поскольку Эдмонд не знал, во что вкладывать деньги - ему никогда не нравилось убеждать клиентов инвестировать в фондовый рынок, поскольку он знал, что многие из них крайне не любят рисковать, - он первоначально оставил эти средства в наличных, что оказалось разумным шагом, когда фондовые рынки упали. При этом у него было достаточно возможностей применить свою интуицию трейдера. В декабре 1979 года, когда ему показалось, что золото будет расти, он заставил Республику закупить большое количество золота. "За один месяц мы заработали 40 миллионов долларов", - вспоминает Уолтер Вайнер.

Несмотря на то что Эдмонд теперь возглавлял глобальное учреждение, его философия и мировоззрение оставались укорененными в практике и менталитете банка на Алленби-стрит. Эдмонд считал, что ответственность за убытки, если что-то пойдет не так, будет нести он - а не центральный банк, не организация по страхованию вкладов или акционеры. И при всей своей утонченности он был очень заинтересован в том, чтобы публика воспринимала его как гаранта вкладов и практикующего простую форму банковского дела. Это проявилось в необычном для Эдмонда интервью, которое он дал журналу Institutional Investor в мае 1979 года. Он сотрудничал с Кэри Райх, написавшей статью для обложки, которая вышла под заголовком "Тайный мир Эдмонда Сафра".

"Он, возможно, самый богатый и успешный банкир в мире", - пишет Райх. "Он также один из наименее известных. До сих пор". Эдмонд, который общался с Рокфеллерами и Ротшильдами и считал центральные банки своими клиентами, старался казаться простым бизнесменом: самокритичным, скромным, говорящим на идиоматическом английском. "Сначала мои конкуренты говорят, что у Сафра нет сердца. Потом они говорят, что у него нет волос. Потом они говорят, что рентабельность - это неправда", - объясняет он. Но я обычно говорю: "Слава Богу, я всегда хотел бы, чтобы мои конкуренты завидовали мне". Хотя люди часто делали ему комплименты по поводу того, насколько красив его офис, он добавлял: "Лучше бы вы пришли и сказали, насколько красив мой баланс". Активы Republic составляли 3,3 миллиарда долларов, но Эдмонд представлял себя как проводника подхода Джейкоба Сафры к кредитованию начала двадцатого века. Он требовал личных гарантий, потому что "если вы видите своего клиента, смотрите ему в лицо, и если вы верите, что он честен, вы не можете совершить много ошибок". Он не играл в азартные игры, потому что "мой отец говорил мне: "Как ты можешь рассчитывать на то, что люди будут доверять тебе, если они видят, что ты играешь?"". Эдмонд сказал Райху, что фондовый рынок - это загадка, а для измерения инфляции он предпочитает изучать меню деликатесов. "Когда я понимаю, что в прошлом году пастрами стоила 3 доллара, а теперь - 4, и что за комбинированный сэндвич теперь нужно платить 4,75 доллара, я понимаю, что инфляция - это очень плохо, нет?" Да и сам он был экономным: Эдмонд рассказывал, что продал яхту, которую держал в Каннах, после того как получил счет на 800 долларов за мыло (конечно, Эдмонд и Лили по-прежнему арендовали внушительные яхты в летнее время). Расслабиться и отвлечься от работы по-прежнему было непросто. В городах, где останавливалась яхта, Эдмон бронировал номера в отелях, где мог сидеть и разговаривать по телефону, глядя на яхту).

Несмотря на то что в самых элитных учреждениях, будь то Гарвард или МВФ, он чувствовал себя как дома, Эдмон выражал томительную неуверенность в себе, ощущая себя вечным аутсайдером. В Женеве, где он прожил более двадцати лет и только что подарил скульптуру Антуана Певзнера для общественного парка, он не чувствовал себя полностью принятым. "Конечно, мне бы хотелось, чтобы они относились к нам более дружелюбно", - сказал он журналу. Помня опыт еврейских общин Алеппо и Бейрута, он с болью осознавал, что могущественные силы могут разрушить институты, что объясняло его консерватизм в вопросах кредитования и обеспечения безопасности вкладов. Эдмонд настаивал на том, чтобы лично одобрять кредиты размером до 2 миллионов долларов. "Мне кажется, я делегирую полномочия. Но, возможно, бессознательно я забираю делегирование обратно". Но, по его словам, это было необходимо, если он хотел, чтобы его банк просуществовал сотни лет. "У вас есть тысячи стервятников, которые постоянно пытаются вас съесть", - сказал он. "Если вы не сильны, если вы не сделаете сильную лодку, они сожрут вас". Самым худшим исходом для Эдмонда было "оказаться на волосок от гибели и, не дай Бог, пойти просить милостыню за выживание".

Другие руководители банков в США, спокойно принимавшие решения о выдаче кредитов, уверенные в том, что FDIC защитит их депозиты, и уверенные в своей персоне, просто не говорили и не управляли таким образом. Но страх и неуверенность были ключевой частью личности Эдмона Сафра и его стиля ведения бизнеса. Он всегда выражал беспокойство - суеверие, многие бы сказали, - характерное для людей его круга, чтобы "избежать сглаза". Но, живя в эпоху, когда друзья и коллеги были