ЦК партии готовился к очередному рабочему дню в Кремле, а сегодня он оказывается в бетонном бункере Московского военного округа. Почему, кто посмел, вопиющая и трагическая ошибка? Страшная паника первых часов пребывания в леденящих душу казематах – конечно, проявление подобных эмоций вполне закономерно. Однако ничего похожего в первом письме Берии нет. А вот второе письмо – это письмо ужасных предчувствий, звенящей жалости к самому себе, ощущение неизбежности трагической развязки, это, наконец, почти унизительная мольба о пощаде. Казалось бы, все должно быть наоборот: психологические мироощущения этих писем следовало бы поменять местами.

Кроме того, попросим Читателя обратить внимание на внешний облик этих писем (с. 203): первое письмо написано ровным почерком, без вставок, вычеркиваний, помарок – очень похоже на диктант отличника по русскому языку в начальной школе. Второе же письмо – это нескрываемый шквал эмоций, прерываемых мыслей, торопящийся и неровный почерк, вписывание новых слов и изъятие только что написанных предложений!

А может быть, первое (как будет доказано чуть ниже – фальшивое) письмо и писалось под диктовку кем-то из тех самых двухсот сотрудников, работавших над зачисткой архивов по заданию Никиты Сергеевича?

И здесь позволим себе небольшое, но очень существенное отступление, оставив право вывода о состоянии человека, писавшего эти письма, специалистам-психологам и Вам, уважаемый Читатель.

Скажем еще несколько слов и о других причинах, побудивших нас очень внимательно отнестись к делу Берии: в том же архиве – РГАСПИ – имеется «Дело Василия Иосифовича Сталина»[209], арестованного, как известно, в 1953 году, уже после смерти отца. В материалах дела имеются многочисленные обращения В. И. Сталина к тогдашним руководителям страны – Маленкову, Хрущеву, Булганину. Однако нет ни одной просьбы к всемогущему Берии. Почему? Возможно, уже тогда сын Сталина знал или, по крайней мере, догадывался о реальной судьбе Берии.

Эмоциональное недоумение «качеством» отдельных архивных документов требовало неоспоримых доказательств для подтверждения или опровержения версии о сфабрикованности всего дела Л. П. Берии.

Поэтому дальнейшим закономерным этапом исследования стала независимая почерковедческая экспертиза, проведенная по нашей просьбе экспертом Е. А. Должанским (сертификат № CS7.001.001C). Для сравнительного анализа ему предоставили ксерокопию июльского письма Берии, а также ксерокопию подлинника бериевского письма из другого фонда РГАСПИ[210]. Для объективности оценки подписи Берии в обоих документах были изъяты.

Эксперт установил различия по частным признакам почерка (в спорном тексте заглавная буква «Д» имеет петельку внизу, а в образце она отсутствует; заглавная буква «Я» существенно отличается от образца; верхняя часть прописной буквы «Ч» ровная, а в образце извилистая; первый элемент буквы «л» не имеет дуги, в образце он петлевой; прописная буква «З» практически не имеет подстрочного элемента, в образце широкая петля; овал прописной буквы «Б» имеет ровные очертания, в образце вытянутый овал; написание прописной буквы «А» начинается с левой стороны, а в образце с правой; прописная буква «Д» имеет подстрочный элемент, а в образце его нет).

Эксперт пришел к выводу о том, что «различающиеся общие и частные признаки почерка существенны, устойчивы и составляют две различные индивидуальные совокупности признаков почерка», а значит автором текста письма в Президиум ЦК КПСС «является одно лицо, а автором образца – другое лицо».

Думается, что с учетом вышеизложенного правомерно не признавать подлинным комплект рукописных документов, приписываемых Берии и хранящихся в настоящее время в РГАСПИ[211] и архиве Главной военной прокуратуры РФ.

Но в любом случае ближайшие соратники (теперь уже бывшие) без боязни могли выступать на июльском Пленуме ЦК 1953 года. Например, обычно сдержанный В. М. Молотов мог позволить себе такие вольности: «Какие силы могли поддержать вонючего клопа – Берию?.. Слишком он много высунул когтей, и мы увидели, что это хищник, это чужой человек, которого нужно взять за руку и посадить на свое место»[212]. Выступавший на том же пленуме Н. А. Булганин подчеркивал: «Товарищи! Разоблачение Берии, я скажу вам, в особенности завершение этого разоблачения, были рискованным делом. И здесь надо отдать должное товарищам Маленкову, Хрущеву и Молотову, которые организовали это дело и довели его до конца»[213]. Л. М. Каганович, как бы открывая почти все карты перед участниками пленума, отметил: «Мы выдержали до конца, а потом одним махом прихлопнули этого подлеца навсегда[214]. Еще более откровенным был А. И. Микоян: «Надо честно и правдиво сказать, что Президиум ЦК, в первую очередь товарищи Маленков, Хрущев, Молотов и Булганин, проявили прозорливость и совершили подвиг, сразу покончив в один присест (выделено мной. – А. Д.) с этим авантюристом. Партия будет всегда благодарна им за совершенный ими подвиг»[215].

В том случае, если эта версия устранения Берии верна, становится понятным и другой факт, до сих пор не поддававшийся логическому объяснению. Так, 28 апреля 1953 года по настоянию Берии бывший министр государственной безопасности С. Д. Игнатьев «за обман партии»[216] был освобожден от должности и выведен из состава секретарей ЦК, а на июльском (1953 года) Пленуме ЦК было одобрено предложение Н. С. Хрущева «это дело пересмотреть и исправить»[217].

В заключение напомним еще один исторический сюжет, непосредственно связанный, по нашему мнению, с устранением Берии с политической арены. Вероятнее всего, вначале у инициаторов идеи нейтрализации Берии возникла мысль его арестовать. Однако сделать это можно было только с личной санкции генерального прокурора СССР или по решению Верховного Совета СССР. Но, судя по всему, тогдашний генеральный прокурор Г. Н. Сафонов отказался подписать ордер на арест Берии, понимая, что решение об аресте заместителя Председателя Совета Министров СССР мог дать только Верховный Совет. И тогда, вероятно, вступил в силу план по физическому устранению Берии. А непокорный генеральный прокурор 30 июня 1953 года был срочно отправлен в отставку и на его место скоропостижно назначен давний соратник Хрущева – Р. А. Руденко, перед которым была поставлена первоочередная задача: срочно подготовить и провести следствие по делу Л. П. Берии и его сотоварищей с однозначным результатом – высшая мера наказания для всех подследственных!

Впрочем, все эти версии и предположения должны стать основой для дополнительных исследований о мотивах устранения Берии с политической арены. Решить поставленные вопросы можно только с помощью засекреченных пока документов Главной военной прокуратуры РФ и некоторых других архивных документов.

Приложение:

Выписка из определения Военной коллегии Верховного суда РФ № бн-00164/2000

29 мая 2002 г.

[…] Исходя из изложенного, Военная коллегия приходит к выводу, что Берия, Меркулов, Кобулов и Гоглидзе являлись теми руководителями, кто организовал на государственном уровне и лично проводил массовые репрессии в отношении собственного народа.

А поэтому Закон «О реабилитации жертв политических репрессий» распространяться на них как на виновников