вообще не знать, что в тылу что-то случилось. Чтобы не нервничали. У некоторых в замке семьи.

Но гоблины…

Радремон уже пятихвостых Хиндатских Львов-то за противников не считал, а тут какие-то низшие отродья.

— Мастер. — дворецкий поклонился, всем своим видом выражая почтение. — Я знаю, что ты не веришь в конец света, но в твое отсутствие… — он слегка замялся. — Сообщения приходили неутешительные, и я взял на себя смелость существенно увеличить запасы провизии. И часть из них хранится в сокровищнице.

И’Тальти вжал голову в плечи, ожидая наказания за своеволие, однако маркиза подобные мелочи не волновали. Тем более, что даже он уже не мог и дальше закрывать глаза на происходящее. Не после увиденного на Шалове, и не после известий о том, что целый материк ушел под воду.

Похоже Миткалас действительно трещал по швам.

Что ж. Тем скорее нужно собрать Посох Вершителя и покинуть сей тонущий корабль!

Спустившись к сокровищнице, фор Корстед обнаружил баррикады и копейщиков с оружием, направленным в сторону дверей. Их прикрывали несколько лучников. Не самые сильные воины, но, судя по кровавым разводам на полу, парочку атак им удалось отбить.

Проигнорировав приветственные возгласы и предложения совместно «выбить дурь из зарвавшихся коротышек», Радремон со скучающим видом зашел в сокровищницу.

Глава 36

В нос Радремону тут же ударил давно забытый смрад гоблинской деревни. Прогорклая, вышибающая слезу тухлятина, густо замешанная на застарелом поте и скисших продуктах жизнедеятельности. Никто кроме гоблинов не мог породить настолько тошнотворную вонь!

Несколько десятков зеленокожих коротышек бесцеремонно рылись в имуществе маркиза. Ящики, сундуки, мешки и бочки стояли открытыми, а в них жадно копошились ручонки с крючковатыми пальцами. У дальней стены виднелось импровизированное ложе, на котором еще двое ублюдков насиловали несчастных горничных.

Судя по истерзанным телам, сплошь покрытым синяками, кровоподтеками и рваными ранами, девушкам довелось пережить поистине чудовищные муки, которые можно пожелать лишь самому лютому врагу. А на их обезображенных лицах застыли преисполненные безнадежности гримасы страдания.

Сразу несколько лысых голов повернулись к фор Корстеду, оценивая прибывшего противника. Они не могли не почувствовать его силу. Послышался шелест обнажаемого оружия, а пара тварей издали несколько грубых гортанных звуков, призывая вождя.

Вперед вышел мускулистый гоблин с некогда размозженным и неправильно сросшимся носом. По сути тот превратился в отвратительного вида бугор, похожим на язву нарывом застывший посреди искаженного злобой лица. Истинный предводитель племени уродцев!

Но что самое удивительное — Радремон его узнал!

Перед глазами маркиза возникла сцена ночного побоища. Холодные струи дождя, ноющая рана в спине и труп старой мерзкой гоблинши, собственным телом закрывшей мелкого выродка.

— Ты убить мой семья! — безбожно коверкая общий, прохрипел гоблин. — Я заставить страдать твой! Убить ты! — он корявым когтистым пальцем указал на фор Корстеда, одновременно вынимая меч.

Зазубренный. Но неожиданно артефактный.

— Нужно было сразу тебя прикончить. — не меняя позы, проронил Радремон. — Моя ошибка. Глупый был. Сентиментальный. В этом мире нет места жалости.

Глухо рыкнув, гоблин рванул вперед. Ему навстречу устремились сразу две Тройные стрелы праха. От одной коротышка уклонился, а другую даже умудрился разрубить боевым навыком.

Он уже предвкушал, как рассечет плоть врага, убить которого мечтал всем сердцем, но неожиданно замер, прикованный к полу колдовскими цепями.

Несмотря на удивительно быстрый прогресс в силе, с Узами отчаяния гоблин сделать ничего не сумел.

— Примерно четвертый ранг. — оценил маркиз, подходя поближе. — Ты неплохо развился и даже прошел через портал, чтобы найти меня. Но я бы справился с тобой даже тогда, когда едва ступил на Дуинитон. — ошибка прошлого ярилась в путах, но никак не могла вырваться. Несмотря ни на что, он оставался слишком слаб.

— Умри в отчаянии.

С открытой ладони фор Корстеда сорвался поток черного пламени, в мгновение ока испепеливший гоблина вместе с его жаждой праведной мести. Другой же рукой Радремон одно за другим швырял заклинания, чередуя Удушающие облака и Тройные стрелы праха.

Крики ужаса и боли наполнили помещение. Одни зеленокожие уродцы в панике метались, надеясь спрятаться, другие же сумели организовать группу, попытавшуюся пробиться к магу. Однако каждого наглеца, посмевшего вторгнуться в замок, ждало только одно.

Смерть.

Лишь единственный гоблин сумел подобраться достаточно близко к маркизу. Задыхаясь, тот с выпученными глазами вывалился из Удушающего облака и упал к ногам фор Корстеда. Молодой, безоружный, перепуганный до потери пульса. Встретившись взглядом с Радремоном, он встал на колени и сложил руки в немой мольбе, прося пощады.

Чтобы в следующий миг превратиться в кучу гниющей плоти.

Больше подобных ошибок маркиз совершать не собирался.

Заслышав доносившиеся из сокровищницы вопли, стражники наплевали на приказ не вмешиваться и поспешили на помощь главе рода. Однако, отрыв двери, они застали фор Корстеда, счищавшего с ботинка единственное пятнышко крови, и десятки трупов, часть из которых еще предстояло отскрести от пола.

Горничные тоже погибли, попав под одно из заклинаний. Но, после пережитого, это стало для них далеко не самым худшим исходом.

— Мастер… — с благоговением произнес молодой мужчина, опуская копье.

Он даже не сумел подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение. Для него Радремон являлся высшим существом. Богом воплоти, способным повелевать жизнью и смертью на всем Дуинитоне.

И был он не так уж далек от правды.

— Приберитесь здесь. — коротко бросил маркиз, выводя солдат из ступора.

После чего, не тратя больше времени, подошел к зачарованной картине.

Родовой доспех дожидался там же, где фор Корстед его и оставил. Выполненный из невероятно легкой, но в то же время эластичной и прочной кожи, покрытой металлическими узорами, — тот так и притягивал взгляд своей скрытой мощью и элегантностью. А сочетание черного и серебряного цветов создавало строгую аристократичную ауру, способную одним своим видом подавить какого-нибудь безродного простолюдина.

Каждый элемент сам по себе являлся артефактом с качеством