Элиис порадовалась такому отношению чужих моряков к пропаже одного из кораблей: наверное, Дэлькост и впрямь славный край, если там не бросают людей в беде и готовы искать капитана Мииро, затрачивая силы целого флота.

Некоторое время спустя впередсмотрящий повторил слова сирина о кораблях, различив паруса.

Мирош кивнул и приказал идти на сближение. Сам он не поднялся на мостик, доверив командование помощнику. Капитан сидел в каюте Элиис и усердно учил язык островов, прежде знакомый лишь в общих чертах, по словам и фразам, заученным поверенными семьи Тэль-Коста во время торга с южными купцами. Гордость Мироша была уязвлена. Тоненькая смуглая девушка, такая наивная и улыбчивая, вроде бы играючи и без усилий освоила наречие тэльров. Учеба ей давалась легко, успехи приходили удивительно быстро, и говорила Эльза уже вполне правильно, пусть пока обходясь лишь самым малым набором слов. Капитан осваивал слова, но не смог улучшить произношение. На языке Древа надо петь, а он все фразы — рубил. Элиис смирилась и с этим. Такой решительный человек не должен говорить иначе! В его устах и рычащие слова прекрасны.

— Т-ты мое мор-ре, — упрямо твердил Мииро.

— Мо-оре, — поправляла сирин.

— Мое мор-ре, — решительно кивал капитан. Ведь поправка сделана лишь во втором слове, а первое — принято…

— Не дается тебе эмоори, — виновато вздохнула Элиис.

— Не беда, ты ведь понимаешь меня и отвечаешь. — Капитан охотно перешел на родной язык тэльров. — Эльза, сейчас к нашему борту подойдет лодка. Я поплыву к тому большому кораблю. На нем поднят штандарт адмирала. По-вашему это… главный ваур. Смотри: выше, вон там, вьется затканный золотом вымпел. Он означает присутствие очень важного человека с моего берега. Того, кто вправе давать дозволение жить в Дэль-косте. Я хочу представить тебя. Доставай свой жемчуг, это торжественный день и важный прием. Садись во вторую лодку, тебя отвезут по моему сигналу. И никаких чудес с волнами, понятно?

Элиис кивнула, засуетилась, доставая перстни и ожерелья. Капитан вышел из каюты, давая возможность переодеться и привести себя в должный вид для встречи с важным человеком. Сирин долго пыталась соорудить из волос прическу, которую мама Лоота находила наиболее удачной, потом два раза перебирала перстни и устраивала покрасивее самое длинное ожерелье. Когда она вышла на палубу, лодка капитана уже качалась у борта чужого корабля. Огромного! Сирин с интересом смотрела на него снизу, из лодки, подплывая все ближе. На палубу ее пригласили подняться по широкой резной деревянной лестнице. Встретили церемонно и проводили в сияющую золотом и дорогим полированным деревом каюту, поражающую воображение размерами и убранством. За плотно прикрытыми дверями в соседнем помещении рычали на два голоса Мииро и тот, «важный», как поняла Элиис. Слова теснились в сердитой торопливой речи, делались малопонятными.

Два голоса, похоже, спорят? Разобрать удалось лишь обрывки фраз. Связать их в нечто ясное и цельное не вышло. Несколько раз кряду и с разной интонацией было повторено совсем незнакомое слово, весьма красивое и удобное для слуха. «Лидииа», — так разобрала его Элиис.

Наконец от входа за спиной Элиис мимо нее тихо проскользнули двое слуг, вызванные звоном колокольчика. Голоса спорящих стихли. Слуги встали по сторонам от дверей, торжественно распахнули створки, и сирин смогла рассмотреть важного человека, так долго и шумно ругавшего ее Мииро.

Так много золота Элиис никогда не видела! Толстая цепь, массивная подвеска, широкий браслет, выпуклая отделка куртки. А еще сияет и переливается солнечными бликами вся посуда на столе в глубине зала… И кресла с узором, и дерево спинок разрисовано линиями, подчеркивающими сложную резьбу.

Сам важный человек не понравился Элиис. Он был ничуть не похож на жителей Древа, однако в то же время чем-то неуловимо напоминал всех араави, приезжавших в замок сирина, чтобы гордо восседать в ненавистном кресле у длинного стола. Этот северный таор, как определила его важность Элиис, был бледен, высок и не стар. Девушка предположила, что ему лет сорок-пятьдесят: она пока не научилась точнее разбираться в том, как стареют лица северян. Во внешности берегового таора чудилось смутное сходство с обликом Мииро. Оно вроде бы присутствовало, но ускользало от прямого наблюдения. В чем сходство? Нос прямой, длинноватый, губы тонкие, неяркие, постоянно сведены в строгую линию. Рост… Чуть ниже Мииро. Плечи поуже и сутуловаты… Чем дольше Элиис смотрела, тем меньше видела сходства. Глаза серые, но их холод велик и не содержит живости моря. Человек вообще слишком сух, резок и надменен. И золота на нем кричаще, недопустимо много.

— Вот она, — капитан уже стоял рядом, бережно обнимая за плечи, и оттого было нестрашно смотреть на надменного таора, — Эльза. Девушка, которой я и весь мой корабль обязаны спасением.

— Эльза, — заинтересованно повторил важный человек. Величаво кивнул. — Мы, Альбер Лгос, довольны. Дозволяем в отношении означенной особы все испрошенное. Именно так и при указанных условиях. Прочее мы решим сами, а вот по старым долгам… Однако о чем это я? Не станем отягощать день нудными делами, милое дитя. Мы рады тебя принять на корабле и желаем пригласить к обеду.

— Благодарим, ваше величество, — поклонился Мирош за обоих, ловко принимая на себя сложную беседу. — Мы будем счастливы отобедать в вашем обществе.

— Прекрасно, мы довольны, — равнодушно кивнул Альбер. Иных слов он и не ждал.

Таор отвернулся, шагнул в зал, и створки сошлись. Мирош рассмеялся и усадил Элиис в большое кресло. Заговорщицки подмигнул ей:

— Испугалась? Зря. Альбер хоть и важен на вид, а мне не чужой. Он привык напускать на себя избыток важности, потому что следует нашим традициям. Всегда следовал и, кажется, сросся с этой привычкой. Я знаю его лучше многих. И мне видно, вот поверь: ты ему понравилась, все прошло прекрасно. Нам дают новый корабль и право всю зиму плавать в южных водах, чтобы ты постепенно привыкла к миру берега. А по весне я отвезу тебя в свой замок.

— Он далеко от океана? — испугалась Элиис.

— Нет, мы поедем в Гравр, это у самого берега, — заверил капитан. — К тому времени уладятся все сложности.

— Он сказал — долги, — шепотом призналась в своей осведомленности сирин.

— Не переживай, речь шла о слове, однажды неосторожно данном моим отцом, — поморщился Мирош. — Альбер все исправит. Ему тоже не по душе та… неважно, дело прошлое.

— Он сердится, — предположила Элиис.

— У его величества большое горе, новорожденный сын болен, — покачал головой Мирош. — Оттого Альбер и мрачен, оттого прячет свое настоящее настроение усерднее обычного. В порту, перед отплытием, он с голубем получил тягостную весть. Не спрашивай пока подробности, не время. Сиди и запоминай, как надо вести себя во время обеда.

Элиис кивнула и стала слушать. Про салфетки и тарелки, про вилки и ножи. Большую часть правил, именуемых этикетом, она уже давно усвоила. Но сейчас охотно повторяла их: так проще избавиться от робости. Все же решается ее судьба в новой стране. Может статься — на всю жизнь.