Размышления Гурова были прерваны звонком телефона внутренней связи. Чему-то смеясь, Орлов спросил:

– Стас на месте? Зайдите-ка ко мне оба! Быстрее, быстрее!

– Что там у Петрухи? – оторвался от своего монитора Стас.

– Похоже, что-то очень смешное… – пояснил Лев, поднимаясь со своего места.

Они проследовали в кабинет генерала и застали его перед экраном телевизора. В этот момент шла какая-то новостная программа. Оглянувшись, Орлов спросил:

– «Алмазное дело» помните? Вот, сейчас в анонсе новостей упомянули про вашего знакомого Хасана Багранди, он же – эмир Хасан. В отношении его расследование уже заканчивается, и светит ему лет двадцать с гаком за терроризм. А вот для Запада он – правозащитник. Представляете, какой кульбит?

– Глянем, глянем… – усмехнулся Гуров.

За лавиной дел, обрушившихся на него и Стаса после того, как они завершили расследование истории с завозом синтетических алмазов, он уже несколько успел о ней подзабыть. Да, шума тогда эта история наделала много. Но ее итоги оказались непропорционально малы, соотносительно с ожиданиями. Если судить по тональности информации, просачивающейся из кабинета следователя, который занимается делом Бунцагина и Лихарева (их дела объединили в одно), то, с учетом их «искреннего раскаяния в содеянном», «активного сотрудничества со следствием», а особенно – «активной помощи полиции и ФСБ в расследовании дела о контрабанде синтетических алмазов», светило им по паре лет условно. Особенно в контексте того, что, к счастью, вахтер Зимчук пошел на поправку.

Глебушкину (он же Клещ) «трояк» дать все же пообещали, как рецидивисту. Чача был отпущен под подписку о невыезде и тут же смылся за границу. Все еще неопределенной оставалась судьба Багажа и Юаня. После их задержания Стасом и главарь, и вся банда тут же «залегли на дно». Теперь их должны были найти Наливаев и Дорохов.

У Владимира Захарова за этот месяц были улажены все правовые вопросы. Правда, с компенсацией за годы заключения все как-то зависло. Но Калмыков и Викуленко, да еще и профессор Соловьев, пообещали, что любой ценой выбьют ему государственную премию за изобретение. Владимир разыскал ту медсестру, что помогла ему бежать. К той поре она уже была в разводе и одна, выбиваясь из сил, поднимала двух хулиганистых сорванцов. По словам Захарова, их с медсестрой встреча была «как в голливудской мелодраме». Сорванцы, узнав о том, кто теперь станет их папой, как-то сразу поменяли вектор своего поведения…

– О! – неожиданно воскликнул Орлов. – А вот и наш «правозащитник»!

И в самом деле, на телеэкране появилось большое фото Хасана Багранди, на фоне которого американский сенатор с выпученными, рыбьими глазами голосом ватиканского кастрата грозил России новыми санкциями за то, что «наследники КГБ незаконно задержали и упрятали за решетку борца за свободу сирийского народа Хасана Багранди». Кроме того, по информации ТНК «Ворлд Дьямонд», Россия намерена использовать ультрасовременные технологии производства синтетических алмазов, чтобы завалить ими по демпинговым ценам мировые рынки и нанести удар по мировой экономике…

Солнечные лучи по-летнему тепло и радостно освещали тихий двор многоквартирного дома. Осенняя непогода еще не вступила в свои права, уступив на время очередь бабьему лету. Притихшие было мухи оживились под ласковыми лучами и вовсю жужжали, облепив стекла витрины продуктового магазина, приютившегося с угла дома. Жирный рыжий кот лениво поглядывал на них, но не предпринимал попыток согнать обнаглевших мух со своей территории. Ему было лень тратить последние минуты блаженства на пустую суету. Даже листва под слабым напором ветра шелестела как-то нехотя, и звуки оживленного движения второстепенной трассы доносились словно через вату.

В беседке, с трех сторон заросшей сорным кленом, сидел мужчина в грязно-желтой, под цвет начавшим желтеть листьям, ветровке. Он идеально вписывался в идиллическую картину всеобщей неги. Со стороны казалось, что он, по примеру рыжего кота, выполз из душной квартиры, чтобы насладиться теплом, подаренным щедрой матерью-природой. Но впечатление это было обманчивым. Внимательного наблюдателя вряд ли обманули бы расслабленные плечи и слегка откинутая назад голова. Достаточно было взглянуть на руку, небрежно закинутую на спинку скамьи, по которой пальцы едва заметно отбивали ритм. Беспокойный ритм.

Только вот во дворе не было наблюдателей. Он опустел минут двадцать назад, и мужчина в ветровке был этому рад. Больше того, он ждал этого затишья. Терпеливо и целенаправленно. Для москвичей наступил тот час, когда его работающие жители покинули свои квартиры, спеша в офисы, конторы и прочие рабочие места. Дворы опустели, подъездные двери перестали хлопать, автомобили покинули дворовые парковки, а домохозяйки и отдыхающие пенсионеры перебрались в уютные кухни, поближе к телевизорам и холодильникам – начинался час кулинарных телепередач, давно вошедших в моду у данной категории москвичей.

Последний раз окинув внимательным взором двор, мужчина поднялся со скамьи и неспешным шагом направился к подъезду. Ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть нижние ветки. Руки он держал в карманах брюк цвета хаки. Штанины спадали до самой земли, скрывая кожаные ботинки военного покроя типа «берцы». Лицо закрывал капюшон ветровки, оставляя открытым лишь гладко выбритый подбородок, слегка выпирающий вперед.

Рыжий кот повернул голову на звук шагов, недовольно поморщился, но с места не сдвинулся. Мужчина улыбнулся. «Завтра в это время я тоже буду лежать на солнышке и щуриться от удовольствия», – мысленно произнес он и, потянув ручку двери на себя, шагнул в подъезд. Постоял пару минут на первом этаже, затем зашагал по лестнице. Несмотря на тяжелые подошвы, армейские ботинки ступали неслышно. На третьем этаже мужчина замер возле солидной стальной двери. Подъезд был пуст и тих. Удовлетворенно кивнув, он достал из кармана связку странного вида ключей и приступил к работе.

Третий ключ подошел. Замок издал легкий щелчок, дверь приоткрылась. Мужчина проскользнул в квартиру, задвинул задвижку и сбросил капюшон. Волосы цвета перепревшей соломы тут же нависли на глаза. Он отбросил их назад, убрал отмычки в карман и натянул на руки кожаные перчатки. «Первый этап прошел удовлетворительно, – похвалил он сам себя. – Идем дальше».

Двери, выходящие в узкий коридор, оказались закрыты – две двери слева и одна справа. Подумав, он прошел к той, что справа, и не ошибся. Эта дверь вела в гостиную, комнату, точно в музее битком набитую антиквариатом. Мужчина не спешил. Минут десять ходил по комнате, разглядывая дорогие безделушки, причмокивая языком и мурлыча себе под нос веселенький мотивчик. Удовлетворив любопытство, он вытянул из необъятных карманов совсем малюсенький тканевый мешочек. Раритетные безделушки и дорогостоящие картины его не интересовали. Он нацелился на более компактные, но от этого не менее ценные вещицы, которые, по его сведениями, хозяин квартиры хранил под замком.

Старинный секретер располагался у самого окна. К нему и направился мужчина. Снова в ход пошли отмычки. Пошерудив в замочной скважине длинным крючком, он отпер центральный ящик, снял его с полозьев и запустил руку в глубь секретера. Там нащупал тонкую планку, слегка надавил. Планка выскочила, выпуская за собой узкий деревянный ящик. Он выкатился вперед, и взору незваного гостя открылась чудесная картина: целая куча бархатных футляров, каждый из которых на ювелирном аукционе оценили бы пятизначной цифрой в американской валюте.