– Все ясно! – гаркнула Ирина в сердцах. – Алиби себе зарабатываете! Мол, если что, так я ничего не знаю, отдыхал с женой за границей. И кого же вы на этот раз уговорили помогать вам? Михаил выбыл, он еще долго будет лечиться после помощи вам. Надеюсь, вы хоть предупредили своего помощника, что он, выполняя ваши инструкции, может очутиться за решеткой? Похитить живого человека – это вам не куклу электронную купить!

– Повторяю для слаборазвитых. Я никого не похищал и никого о подобной услуге, конечно, не просил. Это все гнусные домыслы, и по возвращении я буду жаловаться на вас в полицию. И кстати, я это точно сделаю! Я не отдавал распоряжения хозяину бокса тестировать мою машину. А это значит, он взял ее самовольно! И я этого так не оставлю. Если вы взялись обвинять невесть в чем, я в долгу тоже не останусь!

Ирина в ответ сообщила, что ей плевать. Но ее уверенность в виновности Матвея была поколеблена.

Нет, она не сомневалась, что такой прохвост на многое может пойти, чтобы запутать следы и самому остаться чистеньким. Но все-таки похищение?.. И требование выкупа?.. Да еще выкупа, который бы столь однозначно указывал на самого Матвея?..

Тут Ирина что-то сомневалась.

Не такой Матвей дурачок, чтобы требовать выкуп, в котором заинтересован лишь один он. И потом, почему он выбрал именно Таню? Откуда он вообще про нее узнал? Логичней уж тогда было бы заказать похищение самой Ирины или Машку выбрать своей жертвой. По крайней мере, с ними Матвей хотя бы был знаком и про них он точно знал, что они в курсе его аферы с куклой. Но при чем тут Таня?

– Ирка, ты меня слушаешь?

Это снова позвонила Машка.

– Едем выкупать Таню.

– Когда нужно передать за нее выкуп?

– Через два часа. Ребята уже позвонили Никонову, тот пообещал, что выхлопочет для них разрешение взять еще раз чужую машину со всем ее содержимым.

– Молодец, Никонов. Надеюсь, ему удастся задержать похитителя.

Закончив разговор, Ирина какое-то время пребывала в задумчивости. А потом достала из сумочки визитку, которую ей вручил Глеб, и набрала его номер.

– Извините, что звоню вам. Ой, я не представилась…

– Этого и не нужно. И извиняться тоже не надо. Я для того и дал вам свою визитку, потому что надеялся, вы мне позвоните.

Голос Глеба звучал тепло и как-то даже призывно. Он явно был рад слышать Ирину.

– Понимаете, у нас новое похищение. Я хотела, чтобы вы о нем знали.

– Я о нем знаю.

– И вы будете курировать поимку преступника? Понимаете, Никонов хороший человек, но мне как-то было бы спокойней, если бы вы проследили, чтобы все было в порядке.

– Спасибо за такое доверие. Честно говоря, тронут. Хотя зря вы не доверяете Никонову. Он не только человек хороший, но и специалист первоклассный.

– С вами ему все равно никогда не сравниться.

– Очень приятно такое слышать, – неожиданно раздался в трубке голос самого Никонова. – Особенно после всего того, что я сделал для спасения ваших друзей.

Ирина ойкнула. Она совсем не хотела обижать Никонова.

Но Глеб лишь посмеялся над ее страхами.

– Если похитители объявятся, конечно, мы их задержим. Но у меня есть предчувствие, что за выкупом никто не явится.

– Но ведь требование заявлено. Они обязательно захотят взять машину и куклу.

И что вы думаете? Прав оказался все-таки Глеб. А Ирина села в лужу.

Полиция напрасно прождала в назначенном месте, бдительно приглядывая за стоящей на поляне в лесу машиной. Никто за ней так и не явился. И к утру было принято решение отогнать машину обратно в город.

Все были утомлены и очень злы на похитителей.

Впрочем, к восьми часам утра Таня объявилась сама. Ее подобрал полицейский патруль. По их словам, женщина брела по улице, она была босиком и не могла толком объяснить, как она очутилась в этой части города в таком виде.

В отделении Таня назвалась и объяснила, что стала жертвой похитителей, которые продержали ее в каком-то подвале, обращались с ней сносно, не обижали, лишь завязали ей глаза и связали руки и ноги. Также похитители отняли у Тани сумочку и обувь.

– Я уже думала прощаться с жизнью, а потом они меня неожиданно выпустили, – объяснила Таня. – Вытащили из подвала, отвезли в город, высадили на тротуаре, велели ждать десять минут, а потом снять повязку. Я так и сделала.

Когда Таня обрела возможность видеть и ориентироваться, она поняла, что на улице раннее утро, а ее похитителей уже и след простыл. И что та часть города, в которой она оказалась без копейки денег в кармане и без обуви, находится очень далеко от дома. Так что спасибо полицейскому патрулю, который ее подобрал.

Все были возмущены случаем с Таней. В том числе и сама Ирина, которая выложила все свои эмоции перед друзьями.

– Что это за шуточки такие? Похищают, потом возвращают. Выкуп требуют, но не забирают. Сиди, карауль их! Они думают, полиции заняться больше нечем?

Но Грибова отнеслась к случившемуся ночью философски. И вместо того чтобы возмущаться вместе с Ириной, лишь повторно объявила на десять утра общий сбор в холле госпиталя.

Когда все явились, Грибова объявила:

– Теперь у нас есть один выход – трясти Михаила.

– Трясти… Скажешь тоже! Как его трясти, когда он и так штопаный-перештопаный весь?

– Есть способ, – повторила Грибова загадочно и добавила: – Разрешите представить вам Гену.

И она указала на невысокого мужчину лет сорока пяти со светлыми рыжеватыми волосами, светлыми глазами и какой-то заячьей внешностью. Он уже давно мялся чуть в стороне, стеснительно поглядывая на остальных.

Все поздоровались, с недоумением глядя на Грибову. Мол, зачем она притащила с собой этого чудака? Чем он может им помочь?

– Гена специалист по работе с глубинными слоями памяти, – пояснила Грибова, но ясней от этого никому не стало.

– Что?

– Гена владеет наработками, с помощью которых можно заставить человека без всякого напряжения вспомнить то, о чем он совершенно забыл, как ему кажется, прочно и навсегда.

Все уставились теперь на Гену, ожидая подтверждения слов Грибовой. И тот не заставил себя долго упрашивать.

– Совершенно верно! – воскликнул он. – Легко и деликатно человек под моим руководством, но самостоятельно проникает в слои своей памяти и вспоминает все. Иногда вплоть до дня своего рождения.

– Вспомнить, что было со мной в роддоме? Чушь! Этого никто не помнит.

– А я вот теперь помню себя совсем крошкой! – возмутилась Грибова. – Мне Гена помог вспомнить.

– Роддом?

– Не сам роддом, а что было со мной уже дома. Я вам никогда не говорила, но я была очень маленькой, когда папа ушел от нас. Мама со злости почиркала, сожгла или выкинула все его фотографии. А мне, сколько себя помню, всегда очень хотелось узнать, как выглядел мой папа. И Гена помог мне в этом.