— Кого?

— Леонида.

— Не пойдет. — Пальцы его вновь скомкали скатерть. — Мне нужны оба.

Хмурясь, Аркадий взглянул исподлобья на Германа. Андрей Кольцов, сидящий напротив, сделал то же самое. Молча наблюдающая за ними Нора вдруг ясно осознала весь абсурд положения: за одним столом собрались три человека, для каждого из которых объектом желания был четвертый. Не только она, но и эти мужчины, Аркадий и Андрей, в сущности находились здесь ради Германа. Вернее, не ради него… Ради того, чтобы иметь его рядом в качестве друга или любовника. Не ради него, ради самих себя.

Интересно, что в связи с этим чувствует Герман.

— В таком случае, — мягко произнес Аркадий, улыбаясь как кот Базилио, — вы не получите никого.

— Вы хорошо подумали, Аркадий Петрович?

— Я хорошо подумал еще в тот день, когда Герман привез ко мне вашего сына, трясущегося в ломке. Теперь он здоров. Советую вам не расточать в мой адрес ни угрозы, ни посулы. Я не жаден, господин Кольцов, и не пуглив.

Голос его, в отличие от голоса Кольцова-старшего, звучал спокойно и ровно. Голос человека, который находится на своей территории и не собирается ее уступать.

— Ты сам дерешь его, что ли, доктор? — С видом натурального сатира вдруг выпалил Кольцов. — И как же я сразу не догадался? Ну, ты хитрая бестия! Все правильно. Чем еще он мог расплатиться с тобой за твои услуги?

Его внезапное преображение настолько поразило Нору, что она шепотом выругалась.

— Крепись, дорогая, — пробормотал Герман. — Он продемонстрировал далеко не весь свой репертуар.

Это был опасный момент. Кольцов-старший озвучил тайное желание Аркадия. То, чего Аркадий не имел, но хотел бы иметь. Стыдился, психовал и все равно хотел. Ничего не мог с собой поделать. Как он отреагирует на такое неожиданно точное попадание?

С приятной улыбкой, которая, вероятно, означала, что он понимает, как ему повезло, Аркадий повернулся на стуле и окинул Германа долгим ласкающим взглядом. Открыто и гордо. И пусть все вокруг обзавидуются!

Нора разволновалась. Подобный артистизм заслуживал восхищения. Теперь Герман, как настоящий друг, был просто обязан подыграть.

Герман не обманул ожиданий. Застенчиво улыбнувшись в ответ, он послал доктору воздушный поцелуй и потупил глазки.

— Клоуны, — прошипел Кольцов, багровея до ушей. И персонально Герману: — Я до тебя доберусь. — Ткнул в его сторону пальцем, на котором красовался массивный перстень с рубином. — Так и знай. Я до тебя доберусь. И уже не буду таким добреньким, как раньше.

— Забавно, Борька говорил то же самое. Слово в слово. Вы репетировали вместе?

— Он не вернулся с Анзерского. Что вы с ним сделали?

— Не вернулся? Значит, у него хватило глупости отправиться туда?

— Что вы с ним сделали?

— Проваливай отсюда, — доброжелательно посоветовал Герман. — Из этого кафетерия и с этого острова. Я не шучу, Андрей. И не угрожаю. Я предупреждаю. Это место… Впрочем, ты все равно не поймешь и не поверишь. — Он махнул рукой. — Делай что хочешь. Но мой совет: уезжай.

— Вы уедете со мной. Ты и Леонид. И у вашего друга Аркадия Петровича Шадрина будет все в порядке.

— У него все будет в порядке в любом случае.

Кольцов опять переключился на Аркадия.

— Ты, конечно, в курсе, что они любовнички? Твой приятель Герман и мой сын Леонид. Потому я и хочу забрать обоих, пойми ты, благородный болван. Если я заберу одного Леонида, то через неделю они снова будут вместе — в Новой Зеландии, в Антарктиде, черт знает где, — и мне придется начинать все сначала.

— Мне интересно другое, — сказал Аркадий, пропустив мимо ушей благородного болвана. — Каким образом ты собираешься их забрать. Ведь речь не о детях, не о чемоданах, а о двух мужчинах, каждому из которых почти тридцатник. — Он усмехнулся и допил остывший кофе. — Ну, забери, если сможешь.

Лицо Кольцова-старшего так и не приобрело нормальный цвет. Оставаясь багровым не то от духоты в помещении, не то от злости, он встал и, опершись обеими руками на край стола, наклонился вперед, к Герману.

— Знаешь, что грело мне сердце все эти дни и недели? Долгие дни… То, что ты, царевич, носишь на спине отметины, оставленные моей рукой. — Кольцов посмотрел на Нору, на Аркадия. — Этот щенок имеет такую родословную, какой могут позавидовать представители лучших монарших домов Европы. Вам об этом известно? Я занимался вопросом, собирал информацию о нем.

Чтобы не выдать своего волнения, Нора тоже принялась за кофе. Как там сказал Александр: добрая кровь. Значит, это не просто фантазии.

— Неужели? — спросил с улыбкой Аркадий. На него услышанное как будто не произвело ни малейшего впечатления. — Я тоже занимался вопросом, представь себе. Но, как мы видим, Герман оказался форменным отступником и недавно в очередной раз посетил парикмахера, чего избегали его далекие предки, длинноволосые короли.

Длинноволосые короли?.. Мысли Норы разбегались в разные стороны, как тараканы. Неужто в этом есть доля правды? Надо будет при случае расспросить Аркадия. Он, видите ли, занимался вопросом. Тоже, между прочим, не вполне нормальное поведение. Что побудило его заняться раскопками? Ей, к примеру, это в голову не пришло.

Кольцов тоже улыбнулся. Правда, улыбка вышла натянутой.

— Сегодня мы уже знаем, что дело не в длине волос.

— Мужики, вам нельзя смотреть «Звездные войны» перед сном, — вмешался Герман. — И вообще. Если вы закончили меня делить, то предлагаю расплатиться по счетам и освободить помещение. Если же нет, то продолжайте без нас, мы с Норой будем ждать вас на улице. Я дико хочу курить.

— Ступайте, — сказал Аркадий. — Нам нужно еще немного времени. Совсем немного. Я хочу донести до Андрея Яковлевича одну важную мысль, и сделать это в твое отсутствие мне будет проще.

— Нора?.. — вопросительно произнес Герман, вставая.

Она молча последовала за ним.

Едва они оказались на улице, Герман схватил ее за руку и увлек в направлении парковки.

— Ты вроде хотел курить, — выдохнула она на бегу.

— Потом, потом. Давай к машине, быстро.

Бежать и одновременно говорить было не очень удобно, поэтому Нора отложила свое недоумение до лучших времен. К тому же события последних дней научили ее быстро делать что велено, не задавая лишних вопросов. Промчавшись мимо небольшого стада гусей, за которыми присматривала девочка лет восьми в ситцевом платье, мимо развешанной для просушки на специальных вешалах — натянутой между столбов колючей проволоке — ламинарии, мимо группы туристов на велосипедах, они наконец добрались до внедорожника, рядом с которым кто-то пристроил пикап.

— Забирайся на заднее сиденье, — скомандовал Герман.

Выяснилось, что Аркадий умудрился передать ему под столом ключи