Фидель проводил много времени в разъездах, принимал курьеров с Кубы, вел переговоры с потенциальными союзниками – оппозиционерами режиму Батисты, писал статьи.

В июле 1955 года Фидель Кастро закончил работу над «Манифестом номер 1» от имени «Движения 26 июля» к кубинскому народу. Этот документ содержал 15 конкретных пунктов преобразований, которые был намерен осуществить Фидель с соратниками после свержения режима Батисты.

Кастро писал его, чтобы довести до кубинцев истинные цели и задачи движения, которое пытались опорочить политики и пресса, утверждая, что Фидель с товарищами существуют на иностранные деньги. Одними из ключевых пунктов «Манифеста» были требования о запрещении латифундий, распределении земли между крестьянами, передачи земли в неотчуждаемую собственность всем мелким арендаторам, колонам, издольщикам, национализация отраслей экономики, связанных с обслуживанием всего общества – электричество, газ, телефон. Особое внимание Кастро уделил вопросу конфискации капитала, незаконно нажитого местными и северными дельцами: «Подлежит конфискации имущество всех казнокрадов всех правительств без исключения. Страна должна получить сотни миллионов песо, которые были безнаказанно украдены у нее, и вложить их в исполнение указанных в манифесте программ…»[154]Для Фиделя было очень важно, чтобы с этим документом ознакомилось как можно больше кубинцев. На Кубу было отправлено несколько тысяч экземпляров «Манифеста».

Тем временем набирала обороты собственно военная подготовка участников будущей экспедиции. Че Гевара, несмотря на астму, посещал все занятия генерала. По отзывам Альберто Байо, Гевара являлся одним из самых дисциплинированных, инициативных и политически грамотных бойцов, он всегда получал 10 баллов по десятибалльной системе. Спустя время, во многом благодаря урокам седовласого Байо, Че Гевара разработает свою стратегию партизанской войны (о ней он подробно расскажет в своих двух книгах). Суть ее сводилась к тому, что партизанский отряд постепенно превращался в армию, которая могла победить другую.

Позже Фидель вспоминал, что Че в редкие выходные дни, которые предоставлялись бойцам, пытался подняться на вулкан Попокатепетль в окрестностях Мехико: «Это высокая гора, 5 тысяч метров. Че делал огромные усилия, но у него так и не получалось достичь вершины. Ему очень мешала его астма. У него никогда не получилось забраться на вершину, но он не оставлял попыток и каждые выходные пытался и пытался. Он приложил героические усилия, но все равно не смог достичь вершины. Вот это я называю характером. Когда мы еще были небольшой группой, каждый раз, когда был необходим доброволец для какого–нибудь сложного задания, первым добровольцем был, конечно, Че»[155].

Че Гевара стал старостой группы, отвечал за ее политическую подготовку, что на первых порах вызывало недовольство у кубинцев, невольно вынужденных внимать аргентинскому чужаку. Но своей простотой, искренностью, а главное, желанием выполнить самое сложное задание, он быстро завоевал симпатии у подавляющего большинства членов группы. «Он отличался поразительным бесстрашием, никогда ничего не боялся и иногда он выдвигал предложение сделать очень сложные и рискованные вещи. И мне приходилось говорить ему „Нет“»[156], – признавался Фидель. Чего стоит, например, такое предложение – Че решил стать своего рода подопытным кроликом, именно на нем экспедиционеры тренировались… делать уколы. За время обучения Че получил около 100 инъекций от своих товарищей!

В феврале 1956 года Фидель получил разрешение на тренировки на пригородном стрельбище, где занимались члены местного стрелкового клуба. Бойцы упражнялись в стрельбе в живых индюков на расстоянии полкилометра. Кто попадал в индюка – получал право съесть трофей. Однажды и Че Гевара вернулся домой к жене с таким трофеем. Это был праздник, ведь из–за нехватки денег бойцы питались в основном лепешками с водой. Впрочем, никто не «зажимал» добычу. Все делились с товарищами. «Нам удалось найти 55 винтовок с оптическим прицелом. Мы практиковались на быках, которых отвязывали на расстоянии 200 метров от стрелка. Мы могли разбить тарелку на расстоянии 600 метров»[157], – вспоминал Фидель.

Со временем около сотни бойцов переехали на ранчо «Санта–Роса» в местечке Чалко в тридцати пяти километрах от Мехико, которое располагалось в гористой местности. Это вызвало настоящее изумление у жителей по соседству. Дело в том, что ранчо было собственностью Эрасмо Риверы, давнего друга Панчо Вильи, командующего партизанской армией, руководителя крестьянского движения в период мексиканской революции 1910—1917 годов и убитого в 1920 году. Судьба Риверы была исключительной. Попав в годы партизанской войны в лапы американского экспедиционного корпуса, Эрасмо Ривера был расстрелян вместе со своими товарищами. Но раны оказались несмертельными и он, выбравшись из–под горы трупов, сумел выжить. Ривера сдавал свое «имение» кубинцам за символическую плату – всего лишь за восемь долларов в месяц. «Санта–Роса» была совершенно не приспособлена для жилья, и бойцам приходилось спать на полу, отгоняя от себя полчища назойливых мух. Однако выигрышным моментом была огромная (16 на 9 километров) территория ранчо, благодаря чему бойцы смогли соорудить настоящий стрелковый полигон и много упражняться в огневой подготовке.

Байо поднимал бойцов среди ночи и гонял их по горной местности. За несколько месяцев бойцам было необходимо пройти трехлетний курс военной школы. С каждой неделей задания усложнялись. Так, например, боец, водрузив на спину товарища, должен был при полной амуниции подниматься с ним в гору.

Седовласый Альберто Байо так увлекся, что выразил желание плыть с повстанцами на Кубу. Правда, он не подходил по ключевым параметрам – возраст и вес. Однако старик сел на жесточайшую диету и умудрился сбросить более десяти килограммов за пару недель.

Фидель Кастро, безусловно, учел горький опыт штурма Монкады, когда бойцы испытывали недостаток как в стрелковом оружии, в особенности в его «тяжелых образцах», так и в патронах. Забегая вперед скажем, что уже в первые дни партизанской борьбы в Сьерра–Маэстра Кастро отдаст негласный приказ о том, что боец может расстаться со всем, кроме оружия. Антонио Потонес, один из продавцов оружия в мексиканской столице, подружился с революционерами и, зная о их финансовых трудностях, взялся обеспечить их новейшими образцами оружия по сниженным ценам.

Как и при штурме Монкады, Фидель предпочел оружие европейского производства. Винтовки с телескопическим прицелом, карабины, пистолеты – единственным условием кубинцев было то, чтобы оружие было совместимо с боеприпасами кубинского производства.

Неоценимую помощь в вооруженном оснащении экспедиции оказывали и рабочие оружейной фабрики, симпатизировавшие Фиделю и его товарищам. Пользуясь просчетами охраны, они тайно выносили по частям продукцию из цехов, затем собирали винтовки и пистолеты и по низким или умеренным ценам продавали их повстанцам.