До свидания оставалось не менее четырех часов, а я заранее сделала легкий макияж, собрала волосы в высокий хвост и подготовила одежду. Долгое ожидание сказывалось на моих нервах. К тому же гребаная святоша, сидевшая внутри меня, так и взывала прислушаться к совести. Я не знала, что мне делать. Извиниться перед Алеком или насильно вытолкнуть из дома. Будучи неуверенной в правильности своих решений, я терзала и изводила себя сомнениями. За всю жизнь со мной не происходило столько, сколько за последнюю неделю. Я никогда не чувствовала к парню ничего подобного, что предпочла оказаться как можно дальше от него, чем быть с ним. Мне не давала покоя мысль о том, что я ошибаюсь в решении. По сути, я просто выбрала путь, который считала самым безопасным. И в этом вся я. Бежать и еще раз бежать от страстных желаний и необдуманных действий. У меня был план, как прожить свою жизнь и ни разу не пожалеть, а такой парень как Егор с легкостью в него вписывался, но меня ни на секунду не отпускали мысли, что я лишь заставляю себя в это верить. Словно, если я допущу обратное, мое стойкое убеждение о смысле жизни в мгновение разрушится, и я уже никогда не смогу вернуться в свой идеальный мир.

Хотя от этого мира и так практически ничего не осталось…

Взглянув еще раз на часы, я застонала, позволив себе сделать это вслух. Я не могла больше находиться в своей комнате, но также не могла видеть Алека. Посмотрев в окно, подумала, что выйти на улицу было бы неплохой идеей. Свежего воздуха и безграничного пространства в последние дни мне явно не хватало. И именно это я и собиралась получить.

Пока я спускалась по лестнице, глазами искала Алека, но его поблизости не было. Я вышла на улицу и, обогнув дом, добралась до уютных кресел на веранде. Откинувшись на спинку кресла, вытянула ноги и сделала глубокий вдох, наполняя легкие прохладным воздухом, означающим свободу. Погоду испортили светло-серые, растянувшиеся на все небо тучи. Постепенно наступала ранняя осень. Об этом говорили чуть пожелтевшие края зеленых листьев на деревьях, которые густой двухцветной радугой заполонили дальний горизонт. Не было и дня, чтобы я не наслаждалась прогулками до моего злосчастного дня рождения. Сейчас мне казалось, подобное времяпрепровождение настоящей роскошью. И дело не в том, что не хватало времени. У меня просто не возникало желания, так как в голове царила сплошная неразбериха.

Вспомнив о доме, я поежилась и сложила руки на груди. Я как-то пропустила тот момент, когда перестала отрицать возможность симпатии к Алеку, вместо чего начала избегать его общества. Меня диким образом тянуло к нему. И это совсем не похоже на нашу связь с Егором. Возможно, для сравнения было немного случаев, но с Алеком не имелось какой-то фантастической связи, которая могла все объяснить. В присутствии Егора я становилась квашней. При чем такой, что выражение Несс «слюнопускание» являлось чертовски точным. Необходимо только одно: пялиться и пялиться до тех пор, пока не грохнешься в обморок. Егор казался невероятно прекрасным, и все его обаяние будто обволакивало меня.

С Алеком все обстояло иначе – естественно, разум оставался чист, сердце билось быстрее, дрожь добиралась до кончиков пальцев, а ноги слабели, и это не отпускало, когда он отходил от меня. Что очень сильно волновало и пугало, потому что я не могла позволить этим чувствам жить. Пусть Алек и осуждал, его слова обо мне с Егором были грязными и обидными, но на свидании настаивала рациональная часть меня, убежденная, что отвлечение поможет избавиться от того, чему существовать запрещено.

Закрыв глаза, я вздохнула, затем еще раз, и еще раз, пока не ощутила, как закружилась голова, освобождаясь от ненужных мыслей, воображая себе, что ничего в жизни не поменялось.

Без двадцати восемь я стояла напротив зеркала и в сотый раз поправляла юбку черного цвета в форме тюльпана, перестав отрицать, что оттягивала время. Сложно было сказать, что именно я испытывала, но определенно не то, что должна испытывать девушка перед свиданием. Слова Алека не давали покоя, но отказаться от затеи значило проиграть ему, чего просто не могла позволить себе. Я справлюсь, а там – будь что будет…

– Ты будешь писать мне каждые полчаса. Включая адрес того места, где находитесь.

От неожиданности я обронила сумочку и резко обернулась, чувствуя, как от лица отхлынула кровь. Сердце громыхало об ребра. Алек находился по ту сторону двери и сосредоточенно разглядывал дверной проем. С напряженной осторожностью, словно если он зайдет внутрь, то будет мгновенно поражен тысяча-вольтовым разрядом.

Я пару раз тяжело сглотнула, ожидая, пока сердцебиение не войдет в нормальный ритм, а затем недоуменно взглянула на него, приподняв бровь в молчаливом «Серьезно?».

Алек сделал вид, что не замечает смены в выражении моего лица.

– У тебя снова проблемы со слухом?

Было сложно не запустить в него сумочкой, которую я неспешно подняла, прежде чем подойти к двери, предпочитая при этом оставаться на своей стороне. Мне абсолютно не нравилось, что Алек отчего-то считал, будто имеет право указывать.

– А почему бы просто не надеть на меня отслеживающее устройство? Я ведь теперь заключенная.

Алеку явно не пришелся по душе сарказм, хотя он и усмехнулся – по-настоящему дьявольски.

– Ну… – протянул он, – желаю тогда отлично провести вечер в своей комнате.

Алек не шутил. Насколько бы ни был тон его голоса ироничным, глаза затмевала чистейшая непреклонность. А еще весь его вид: напряженность тела и каменное выражение лица было подобно нерушимой стене, обойти которую у меня имелось минимум шансов. Но я рискнула, натянув на лицо маску безразличия, сделала шаг, пытаясь протиснуться между ним и стеной, как Алек тут же перекрыл путь.

Меня настолько возмутила подобная наглость, что я едва не задохнулась.

– Да что с тобой? – Я посмотрела на него глазами полными непонимания. – Это мой выбор. И я уже сказала сегодня, что мне не нужна твоя защита.

Алек не смотрел на меня, когда приблизился до невероятно ничтожного расстояния.

– Послушай, либо так, либо вообще никак. – Его дыхание опаляло мою шею, и совершенно разрозненные мысли бунтовали в голове. – Ты будешь мне писать, как бы ни была занята. Даже если это будет во время оргазма, ты все равно напишешь мне. Иначе я появлюсь в самый кульминационный момент и испорчу все удовольствие. В противном же случае, я стану третьим лишним с самого начала и разделю вместе с вами все наиприятнейшие моменты. Это ясно тебе?

Мне стало дурно, злость охватила жаром лицо, пришлось зажмуриться, чтобы не сорваться. Я хотела ударить Алека, и едва могла себя сдерживать, с силой сжимая пальцы в кулак. Но он этого не стоил.

Алек отошел ровно на шаг, но я по-прежнему ощущала каждым нервом своего тела его близость и то неведанное призрение, что исходило от него. И он ждал моей реакции, которую, очевидно, рассчитывал получить со стопроцентной уверенностью.

И он почти ее получил.

Когда я открыла глаза, я была абсолютно уверена, что следующее, что я сделаю – отвешу Алеку самую настоящую пощечину. Поэтому сильно удивилась, когда просто направилась в сторону лестницы.