Ни о чьей государственной деятельности не высказывалось столько критических мнений и едких замечаний, как о работе Потемкина на посту наместника южных губерний. Говорили о том, что он ничего не делал, занимался только развлечениями и мечтал превратить степные просторы в собственное княжество. При организации руководства вверенных ему губерний Потемкин мог использовать три возможных модели управления, с разной степенью своего личного вклада.

Первая предполагала непосредственное участие в создании нормативных актов, на основе которых строилась система местного аппарата, а Потемкин через личную канцелярию мог руководить губерниями, составляя доклады Екатерине на основе получаемых рапортов.

Вторая модель управления подразумевает, что формированием основных нормативных актов, органов местного управления и проведением всей работы занимается канцелярия Потемкина, а он подключается только на этапе докладов императрице.

Третью модель можно определить, как «потемкинские деревни», т.е. личное участие Потемкина носит декоративный характер.

Изучая нормотворческую документацию и другие материалы, связанные с управлением губерниями, можно с полной уверенностью сказать, что Потемкин использовал первую модель, замкнув на себе решение всех вопросов жизнедеятельности губерний. Подтверждением высказанного нами суждения могут служить многочисленные доношения губернаторов, сопровождавшиеся экстрактами из судебных дел, различными ведомостями о доходах и расходах по губерниям, ценах на основные продукты (хлеб и т.п.), штатах, содержавшихся колодников (арестантов), родившихся и умерших и т.д. Иногда в день Григорий Александрович Потемкин успевал просматривать до 80–100 документов, вникнуть в суть рассматриваемых вопросов, подготовить черновые наброски посланий императрице, продиктовать распоряжения-ордера чиновникам в столицу и подчиненным в губернии. Как бы удивились злословы, увидев кипу бумаг на столе князя, датированную одним днем.

Вот любопытный образчик легендарной истории, повествующей об анекдотической бездеятельности Потемкина, рожденной в среде людей, видевших и оценивавших только внешнюю сторону событий, не зная о трудных часах в работе князя. Как вспоминали, на Потемкина часто находила хандра. Он по целым суткам сидел один, никого к себе не пуская, в совершенном бездействии. Однажды, когда князь был в таком состоянии, накопилось множество бумаг, требовавших немедленного его разрешения, но никто не смел войти к нему с докладом. Молодой чиновник по имени Петушков, подслушав толки, вызвался представить нужные бумаги князю для подписи. Служащие канцелярии поручили ему это сложное задание с охотою и с нетерпением ожидали, что из этого будет. Петушков с бумагами вошел прямо в кабинет. Потемкин сидел в халате, босой, нечесаный, грызя ногти в задумчивости. Петушков смело объяснил ему, в чем дело, и положил перед ним бумаги. Потемкин молча взял перо и подписал их одну за другою. Петушков поклонился и вышел в переднюю с торжествующим лицом: «Подписал!..» Сослуживцы к нему кинулись, глядят: все бумаги в самом деле подписаны. Петушкова поздравляют: «Молодец! Нечего сказать». Но кто-то всматривается в подпись — и что же? На всех бумагах вместо князь Потемкин — подписано: Петушков, Петушков, Петушков… Вот из таких исторических рассказов-легенд складывался образ Потемкина-фаворита, занимавшего должности без способностей и талантов, человека бездеятельного и ленивого.

Читать и анализировать скучные делопроизводственные бумаги, рисующие каждодневные заботы чиновников разного уровня по управлению и развитию государства, конечно же, менее интересно, чем собирать исторические анекдоты и легенды. Но приходит время, когда интерес к подлинной истории побеждает стереотипы и ставит все на свои места. Необычайно интересно наблюдать живой процесс деятельности Потемкина на посту наместника, его методы и приемы управления новыми, только вошедшими в состав Российской империи землями, где он мог в полной мере проявить свои таланты и реализовать самые фантастические идеи.

Необходимо отметить, что Астраханская и Саратовская губернии, не являясь непосредственно пограничными, не претерпели значительных изменений в своем управлении. Вступив в звание генерал-губернатора Астраханской губернией, Потемкин в первую очередь поставил себе задачу «разсмотреть положение границ ея, и защиту оных от обыкновенных соседственных набегов» и представил 11 апреля 1776 г. свой доклад Екатерине II. Говоря о расположении иррегулярных войск, Потемкин высказывает три серьезных замечания к существующей системе прикрытия границы: «1) что дистанция, занимаемая Моздокским казатским полком, поселенным по самому Тереку в пяти станицах весьма слаба; 2) что от Моздока до Азова, простирающаяся на 500 верст граница, против черкес и кубанцев, совсем не прикрыта; 3) что, напротив того, внутренняя ея с другими губерниями граница по Волге безплодным образом Волгским войском заселена так, что оное, пользуясь исключительными привилегиями, по положению места своего, никакой военной службы не отправляет, а угнетается единственно мелкими и до прямой службы совсем не принадлежащими». Как действенную меру, Потемкин предлагает заселить указанные им опасные места в обороне границы «Волгским войском» и поселить несколько слобод из военных отставников, объединив все эти войска в один корпус и наименовать его Астраханским казачьим войском.

Получив одобрение императрицы, Потемкин отправил Астраханскому губернатору И.В. Якоби ордер с планом переселения людей и создания Астраханского казачьего войска, которое надо привести в такое положение, чтобы оно могло «заграждать» границу от «хищных соседей». Астраханская губерния в это время являлась форпостом российского государственного управления на Кавказе, что придавало ей особую значимость. Процесс вхождения народов Северного Кавказа в состав Российской империи был сложным и многотрудным.

Нередко силой правительственных войск государство подавляло сопротивление некоторых горских «князцов и узденей», после чего они приносили присягу на верность и «кабардинские владелцы и уздени и весь черный народ» подписывали «Обязательства», в которых говорилось: «…всех пленных, которыя в прошедшее замешательство захвачены под крепостми и по лини/и/ на дорогах, забранных под Калинивской станицей чеченцами, как они злодейство сие учинили по поводу вашему и вместе с вашими владелцами и узденями… равно и пограбленные до сего у кизлярских и моздокских обывателей у грузин и армян вещи и товары отыскать и возвратить вам, при нынешней же претензии безоговорочно, а сверх того и всех пленников российских, какие прежде сего захватены и какие толко в Кабарде есть без изъятия до одного представить подполковнику Таганову вашему приставу, а с ними доставить и дезертиров, которые из войск российских бежали к вам в прошлое лето».

Здесь же кавказским народам предписывалось «все, что угодно будет Ея императорскому величеству приказать, должны вы так, как и в присяге вашей сказано, исполнять повелении Ея и отнюдь не имеете противу речить, а принимать всякое премудрое Ея величества установление за святое правило, разумея, что вы вечно подданныя Ея величества… Все, что усмотрено будет к лутчему поправлению благосостояние вашего и что, ежели впредь придложено будет от главнаго вашего началника принимать всякое к тому учреждение з благодарным духом и не препятствовать…». У подлинного татарского обязательства были приложены «старших владелцов и узденей чернилные печати и чернаго народа палцы».