— А как же «Девятнадцать великих сил»?

— Нозоми покинул их, как только повстречался «со своими людьми», — промолвила Шинкоку, расставляя чаши.

— Тогда я поздравляю Вас от всей души!

— Благодарю, господин.

— Барышни, которых Вы привели, просто неимоверные красавицы, а одна из них вовсе экзотической породы. Откуда же Вы прибыли? — восхищенно обращался тот к страннице.

«Я бы могла сказать, что не знаю, но боюсь, как бы мне это боком не вышло. Люди, которые знают нюансы моей памяти — заслуживают доверия, но мне пора бы сузить круг тех, кто ведает об этом», — раздумывала нанаши.

— Я из Фумецу, как бы странно это не звучало.

— Видимо, Ваши родители выходцы из иных государств. Это прекрасно, раз наша нация преисполняется такими людьми!

В голосе мужчины не чувствовалось негатива, о котором можно было услышать из слов Кенко. Быть может, это просто удача, ведь сам по себе сей господин весьма простодушен и добр. Об этом говорят его глаза. Девушка поклонилась ему.

— Думаю, мне пора идти. Был рад нашей встречи барышни да господа. И спасибо Вам, госпожа, за добрый прием.

Женщина посмотрела ему вслед и выказала: «Не стоит благодарностей». Однако, стоило ей лишь перевести взгляд на ту самую барышню экзотической породы, как чаша вывалилась из её рук. Нанаши чувствовала это, ведь прежде их взгляды встретились. Глаза гейши стали настолько круглыми, словно она увидела живого мертвеца. Нозоми поднял чашу и подошел к барышне, что ошарашенно глядела на девушку.

— Кто ты? — вопрошала она.

— А кто я? — лукаво вопросила девушка.

— Сестра, — обратился Нозоми к танцовщице, — это нанаши. Она безымянная странница, за которой мы все следуем.

Барышня презрительно посмотрела на мечника, что глядел на неё все тем же непоколебимым взглядом. Если бы можно было прочесть мысли, то она бы подумала: «Ты прямо сейчас должен мне все объяснить», но это не понадобилось, ведь Нозоми выказал:

— Нам с Шинкоку нужно выйти поговорить с глазу на глаз. Можете пока отведать чаю.

После этих слов, странник вывел женщину из дома.

— Что это с ними? — настороженно вопрошала Кенко.

— Нанаши, — обратился Юцуна, — ты знаешь её?

Девушка глядела вслед уходящим людям, после чего выказала:

— Впервые вижу.

— Она знает, что Нозоми покинул «Девятнадцать великих сил», может, он написал ей письмо, в котором упомянул тебя?

«Не знаю, Кенко, но все это слишком странно. Неужели они оба знают, кто я, но Нозоми это скрывает? С какой целью?» — раздумывала та, глядя на свисающую токоному ⌜⁶⁴⌟.

Выйдя на двор, пройдя немного дальше, женщина принялась расспрашивать странника.

— Нозоми, — строго вопрошала та, — ты водишь всех за нос? Когда же ты стал таким?

— Почему ты думаешь, что я изменился, если всегда был таким?

Тяжко вздохнув, Шинкоку вопросила:

— Она не помнит тебя? Хотя нет, она ведь никого не помнит, верно?

— Хочешь что-то спросить — обратись к ней лично, однако, даже не думай рассказать ей все. Прошу тебя об этом не как названый брат, а как товарищ нанаши.

— Но она ведь рано или поздно обо всем узнает, какой же с этого прок? Почему так рьяно скрываешь это?

— Ей будет больно вспоминать все. Она возненавидит меня, но лучше так, чем начнет свой круг страданий вновь. Сейчас не время, слишком рано. Не прошло и месяца с момента, как мы встретились, она просто не выдержит всего.

— Она всегда была сильна духом, так почему так недооцениваешь её? — выказала женщина, взяв странника за подбородок.

— Не знаю, — выказал тот, убирая длань Шинкоку. — Уже поздно что-то менять. Мои ожидания не оправдались, затея оказалась провальной, но довести это до конца я должен.

— На что ты рассчитывал, когда затевал эту игру?

— Думал, что так она изменится и поступит иначе, но давай не будем об этом. Нет смысла.

Гейша засмеялась.

— Ха-ха…ха… Вечно из тебя приходится вытягивать по слову. Если бы твой отец был жив, то отчитал бы за подобное.

— А, — опомнился странник, — о нем тоже замалчивай детали. Ты ведь гейша, найдешь о чем поговорить и без всего этого.

— Поняла, поняла. Молчать обо всем — говорить ни о чем. Но ты ведь знаешь, что я не простая гейша, а самая настоящая нарушительница закона, потому и тебя могу провести.

— Конечно знаю. Но гейши и таю близки сами по себе, завлекать в беседу да развлекать других — общая задача всех артисток. Не думаю, что ты предашь свои обязанности.

— В этом уж ты прав. Сколько же театров и выступлений ты посетил за это время?

— Так даже и не скажешь.

Странник собирался уже вернуться в чайный дом, как Шинкоку приобняла того со спины.

— Ты знаешь, Нозоми, а мы ведь впервые видимся за эти долгие четыре года. Хотя и присылал письма, последнее время о тебе совсем ничего не слышно.

— Прости, Шинкоку. Я был слишком вовлечен в свои мысли, не мог собрать их в одну картину.

Женщина вновь рассмеялась, то ли от горечи, то ли от радости. Выпустив странника из своих объятий та выказала:

— Чего уж там. Нам пора идти, твои товарищи уже заждались нас.

По возвращению в дом, барышня и странники присели на татами около небольшого столика.

— Надеюсь, чай ещё не успел остыть, — выказывала Шинкоку, разливая питво по чашам.

— Вы быстро вернулись, — молвила нанаши, — смею предположить, что нет.

Женщина вновь посмотрела на странницу и одарила ту улыбкой.

— Как ты уже заметила, Шинкоку, в нашем объединении есть четыре человека, включая меня. Юцуна, Кенко и нанаши. А вы, — обращаясь к странникам, — могли понять, что это госпожа сего чайного дома, Чинен Шинкоку.

— Рада знакомству, барышня Чинен, — выказала Кенко.

— Я также рада вас всех видеть. Спасибо, что заботитесь о моем названном брате.

— Когда я говорил о том, что в Тейменто мы сможем увидеть изучавших искусство ши, то подразумевал эту барышню. Шинкоку — одна из абит, постигших второй тан.

— Исходя из того, что мы видели, Вы владеете иллюзионными способностями?

Сделав глоток чая, женщина улыбнулась и выказала:

— Вы правы, что я могу создавать иллюзию обмана, однако это не совсем моя способность. Я управляю запахами, которые могут вызвать различные галлюцинации или затуманить разум. Сила, которую вам посчастливилось узреть, называется «Из плена иллюзий. Аромат лотоса». Благодаря ней я могу воссоздать или оживить мертвеца, и каждый увидит того, кого должен. Вы и не заметите, как сами додумаете ему характер.

— Но я помню, как женщина с разрезанным ртом назвала твое имя и сказала, что ты не предупреждала её о чем-то.

— Верно. Единственное, что я делаю в