Ого, это было бы вообще идеально! Меня охватила такая тяга к творчеству, что захотелось прямо сейчас бежать домой и начать ваять свежую повесть. Или роман? Ну, не важно, что получится – то и получится. Тем более за это ещё и заплатить обещали.

– Кстати, вот о чём я вас хотел попросить, Сергей Андреевич… Начинается учебный год, может, проедетесь по учебным заведениям города, расскажете школьникам и студентам о своей книге? Тут у меня люди даже график успели составить, когда и где можно организовать встречу с подрастающим поколением.

– Так у меня всего один выходной, в воскресенье. А в воскресенье и учебные заведения не работают.

– Ничего страшного, пару дней отпуска мы вам устроим. Да, Иван Степанович, устроим? Ну, вот видите, ваш начальник не против. Слышали, даже подмену вам обещал найти на это время… А мы даже можем обкомовскую «Волгу» вам по такому случаю выделить, с водителем.

– Ну, если так, то я, конечно, согласен. Когда начнем объезжать школы?

– Сегодня у нас какое число? Двадцать восьмое? А первое сентября – понедельник. Давайте тогда через недельку и отправитесь, числа четвёртого. Как раз четверг и пятницу посвятите детям. Успеете подготовиться? Ну и отлично!

В итоге я ближайшие три дня потратил на составление обращения к юной аудитории. Понятно, что подрастающему поколению по барабану краеведение, они возьмутся читать книгу, если там будет захватывающая история, как в тех же «Трёх мушкетёрах» или «Айвенго». Исходя из таких мыслей, что моими читателями должны стать не только краеведы, но и простые обыватели, включая молодёжь, я и начинал писать «Крепость на Суре». То есть разбавил документальное повествование, облачённое в художественную форму, экшн-вставками, не скупясь на описание батальных сцен. Вот и в составление сценария встреч со школьниками и студентами я внёс обязательное упоминание эпизодов со стрельбой и рукопашными схватками. Глядишь, заинтересуются, прочитают книгу в школьной или институтской библиотеке и получат представление об истории родного города. Мне, как учителю истории, будет приятно.

Четвёртого сентября Валя попробовала отправить меня в турне по учебным заведениям в том самом костюме от Якова Самуиловича. Но тут я решительно воспротивился. Поэтому надел джинсы из прошлой жизни, свежую рубашку, но на предложение нацепить галстук я также отреагировал категорическим отказом. Никогда не любил эти «ошейники», да и вообще старался избегать свитеров, пуловеров и прочих элементов одежды с тугими и высокими воротниками. Меня тут же начинало душить, и я постоянно дёргался, оттягивая то узел галстука, то воротник. Так и сел на глазах изумлённых соседей в подогнанную к дому чёрную «Волгу» без галстука, с расстёгнутой верхней пуговицей на рубашке.

В автомобиле помимо водителя находился помощник Георга Васильевича, представившийся Артуром Вазгеновичем Багдасаряном. Несмотря на свои явно не славянские корни, по-русски он разговаривал чисто, чем меня приятно удивил. Попросил у меня поглядеть вариант моей вступительной речи, покивал и вернул со словами:

– Что ж, неплохо, неплохо… Только, если вы не против, вот в этой фразе заменим «поганые половцы» на «дикие половцы». Не против? Хорошо… Михалыч, давай трогай понемногу, едем в первую школу.

В первый из двух дней мы объехали три школы, техникум, два училища и пединститут, где я выступал перед первокурсниками. Домой вернулся под вечер совершенно измочаленным, кое-как перекусил и свалился в кровать. Кто там говорил, что речи толкать – не мешки ворочать? Ничего подобного! Да я лучше машину картошки разгружу в одиночку, чем снова выступлю перед малолетними оболтусами! И ладно бы я отбывал мероприятие, но я ведь серьёзно отнёсся к своему заданию и где-то меньше, а где-то больше, но сумел заинтересовать молодёжь. Хоть это радовало. Ладно, завтра последний день. Наверное, Хома Брут так не радовался последнему дню дежурства у гроба мёртвой панночки. Правда, до утра ему всё равно дожить не привелось. Ну уж я-то постараюсь!

В пятницу за мной снова заехал Багдасарян на той же «Волге», и мы отправились в заключительное турне. Последним пунктом в нём стояло посещение педагогического училища, выступление перед первокурсниками. При упоминании об этом учебном заведении в моей памяти что-то было шевельнулось, но тут же улеглось, оставив лёгкий осадок недосказанности. Хм, к чему бы это?

Парней и девушек около тридцати собрали в актовом зале. Причём девушки явно преобладали. На сцене сбоку от приготовленных для меня стола и стула стоял стенд, на котором как-то забавно смотрелась моя книга в единственном экземпляре. Сверху ещё прикрепили кусок ватмана, отрезанный в длину, с надписью: «Не зная прошлого – не построишь будущего!»

Практически не заглядывая в бумажку, начал:

– Ребята, все вы, конечно, знаете, что наш город был основан в 1663 году. Именно это время и описывается в моей повести «Крепость на Суре». Замечу, что на самом деле острог стоял на реке Пензе, но тут я поменял название из чисто эстетических соображений. Тем более что Сура действительно протекала в паре сотен метров от крепостного вала, так что если я и погрешил против истины, то не очень…

Когда с 10-минутным вступлением было покончено, Артур Вазгенович по традиции предложил задавать вопросы.

– Только одна просьба! Тот, кто спрашивает, обязательно представляется. А то вы знаете, как зовут автора, а он будет общаться с незнакомцем.

Первым поднял руку парень в очках с изрытым оспинами лицом, которого интересовала дальнейшая судьба Юрия Котранского. Затем вполне себе фигуристая девица, вполне тянущая на третьекурсницу и выше, спросила, не планируется ли восстановить крепостной вал, произвести, так сказать, историческую реконструкцию. Тут слово взял Багдасарян. Оказалось, что он был в курсе относительно планов властей как раз восстановить часть вала на улице Кирова, и мне подумалось, что тут наверняка имеются подсадные студенты с заранее согласованными вопросами.

Третьей подняла руку худенькая, скромно одетая девушка, но по-своему симпатичная.

– Ольга Козлова, студентка первого курса, – представилась она. – Сергей Андреевич, расскажите, пожалуйста, как рождалось произведение. Что вас натолкнуло на создание повести и как долго вы её писали?

Я, глядя на неё, так и замер с полуоткрытым ртом. Ольга Козлова… Блин, неудивительно, что уже при названии педучилища во мне что-то торкнулось. Ведь моя мать в этом году именно поступила на первый курс этого учебного заведения, а её девичья фамилия как раз Козлова. И звали её Ольга Вячеславовна. Тут же из глубин памяти всплыло воспоминание, как мама показывала мне семейный альбом.

– А вот я, – говорила она, уткнув палец в старое фото, – здесь я студентка первого курса. Ничего была, да? Симпатичная. Вот, считай, в такую твой папка и влюбился после армии.

– Ты и сейчас у меня вполне симпатичная, – сказал я тогда матери, а она обняла меня, десятилетнего, прижав мою голову к своей груди.

– Андрей Сергеевич, что с вами? Может, водички?

Я сглотнул ком, возвращаясь в реальность. Почему я почти полгода гнал от себя мысли, что нужно если и не встретиться со своими будущими родителями, то хотя бы поглядеть на них издалека? Чего боялся? Не знаю, но предпочитал делать вид, что этой проблемы не существует, что у них своя история, а у меня своя. Это только главному герою в фильме «Назад в будущее» всё давалось играючи, а тут реально колбасило при одной мысли о встрече с совсем молодыми предками. Но судьба привела-таки меня к моей матери.