— Рыжий — это Боря?

— Ага.

— А чей адрес?

— Не знаю. Какого-то лоха, наверное, попутно развели…

— А другой лох — это я, значит?

— Есть еще один — это я.

— Понял. Слушаю дальше.

— Надо было тебя познакомить с девчонкой, чтобы ты ее хотя бы немного запомнил. Зачем — не знаю. Девчонку вызвали для какого-то базара в ту контору, где мы ее подобрали, а я должен был созвониться с чуваком, и сказать, что карета подана. А дальше все просто. Я положил коробку на передок, чтобы девка села рядом со мной, а пока ехали, тяганул у нее лопатник. Когда приехали, устроили небольшой цирк. И все прошло как по маслу — она вызвонила подругу, или кого там. Потом я узнал, что обеих девок наши взяли с собой. За какие пряники — не знаю, это уже не мое дело. Потом меня очень подробно, буквально слово в слово выспросили, о чем был базар в машине, и вообще.

Сурок замолчал, потом попросил еще сигарету.

— Ясно. И что дальше.

— А что дальше? Дальше меня сдали ментам. У меня сам знаешь, какие пироги. Прихожу в гамазин, говорю хозяину — типа, время платить. Тот говорит — щас, погодь, а тут меня двое в штатском и берут теплого. Домой потом с обыском поехали — прикинь, пушку нашли! Которой у меня сроду не было. Следак сказал, из этой пушки какого-то политикана грохнули. Я как понял, что мне это дело шьют — резко пошел в отрицалово. Ну, а дальше — сам понимаешь…

— Оружие подкинули?

— Конечно! Сдали вчистую! Запоминай — Рыжий не в теме, он только типа по технической части. Илья Носорог знает многое — уверен, что пушку он мне подбросил. Ну и Мясник само собой — он все это организовал.

— А Авдеева ты точно не знаешь? Игоря Авдеева, фотографа?

— Первый раз слышу.

— Носорог — это здоровый такой, да? Бровастый?

— Он, ага.

— Специалист по мокрым делам?

— Не. Так, машина для предварительных разборок. Дать по голове, посадить в багажник — это по его части. Правда, пушка у него есть.

— А кто тогда убил Дину?

— Дину?

— Да. Теперь слушай ты. Когда тебя уже арестовали, ко мне в машину снова села Дина.

— Во как!

— Да. Она сказала мне спасибо за то, что я тогда ее выручил. Потом у нас вроде как любовь закрутилась. А в четверг ее убили прямо у меня дома, здесь!

— Тогда почему ты все еще на свободе?

Я вкратце рассказал, как было дело. Не упомянул, правда, про участие Наташи. О других трупах тоже умолчал. О поисках Тамары — тоже.

— Непонятки… По идее, тебя должны уже запрессовать так, что ты бы давно запел про то, куда спрятал ее.

— Я тоже об этом думаю… Значит, нужно, чтобы я еще побыл на свободе, и что-то сделал…

— Знаешь, что я тебе посоветую… Сваливай отсюда хотя бы на сутки. Боюсь, за тобой уже едут.

— А почему именно на сутки?

— Потому что когда я побазарю с кем надо, ты уже можешь не бояться никого… Короче, я сваливаю. И ты сваливай тоже, время не тяни.

— Ясно. Слушай, а кто все-таки убивал? Ты не знаешь?

— Возможно, сам Мясник… Не знаю. Да и какая разница?

Для меня разница была. Призрак Гали на мгновение появился перед моими глазами.

— Мясник — это главный? Как его зовут?

— Да так и зовут — Мясник. Я с ним только на конторе у Носорога встречался. На вид — артист, а по делам — бульдозер.

— Артист, говоришь? На Ангуса Скримма похож, да?

— На кого?

— Ну, высокий такой, нос длинный… Не Энвер Тоциев?

— Кто?

— Энвер Тоциев?

— Не знаю такого.

Я объяснил.

— Не, — сказал Сурок. — Вряд ли. Если этот тип так высоко летает, до нас ему дел никаких… Ну, все, я пошел. Читай газеты, слушай радио. Будешь в курсе, когда станет можно возвращаться.

— Секунду… Ты никому не сказал, что девчонка в машине брошку потеряла?

— Брошку? Блин, да я вообще забыл про нее…

— А что было в той коробке? Кому-то подарки на Рождество? — зачем-то спросил я. Я очень хотел задержать Сурка еще хоть на несколько минут. Мне было страшно.

— Никаких подарков, — ответил Сурок. — Кирпич я туда положил.

Он перехватил поудобнее свой пистолет.

* * *

и выстрелил в Соленого. Но, видимо, лишь ранил его. А Носорог не растерялся, тем более, что он теперь стоял ближе всех к Сурку. Илья выхватил свой пистолет и тоже выстрелил. Пуля попала в кафельную стенку, отрикошетила, и с мерзким визгом пронеслась аккурат над моей головой.

Сурок оказался точнее. Его «Макаров» дважды громко гавкнул, и две пули калибра девять миллиметров остановили Носорога. Тот всей своей тушей рухнул прямо у моих ног. Сурок повернулся, чтобы всадить еще одну пулю в Соленого, но было поздно. Влад, словно перышко, подхватил кресло, на котором недавно сидела Истомина, и, прикрываясь этим креслом, как щитом, с ревом обрушил его на Сурка. Сурок сумел убрать голову, но кресло выбило из его руки пистолет.

Кресло с грохотом упало на пол. Соленый щелкнул ножом.

— Ну, все, пидар…

Сурок и Соленый приготовились к схватке. Но шансов у Сурка почти не было — он лишился оружия и оказался загнанным в угол. Левый рукав Соленого был весь в крови, но этот бандит держал нож в правой и уже прикидывал, куда ударить. Все же Сурок ударил первым. Просто кулаком по раненой руке. Соленый взвыл, а Сурок вывернулся из угла и бросился за своим пистолетом.

Рыжий Боря пока проявлял нейтралитет — видимо, его, непривычного еще к бандитским разборкам, все это безумно потрясло. И тут я почувствовал, что мои ладони свободно касаются поверхности кушетки — Боря неожиданно переметнулся на мою сторону и разрезал скотч на запястьях. Но руки все равно почти ничего не чувствовали…

И вот надо же было в этот момент влезть еще и Свете Истоминой. Я хорошо видел, как она схватила Сурка за штанины. Володя упал рядом с ней, потянулся за «Макаровым», но эта почти невменяемая девица с диким хохотом рванула Сурка за ноги назад.

Тут-то и подоспел Соленый. Он ударил Володю ножом в спину под ребра, потом резко перевернул его, и завершил дело своим «фирменным» способом — одним коротким движением рассек Сурку горло. Поток крови хлестнул на пол.

Боря под шумок уже резал каким-то скальпелем лейкопластырь, намереваясь освободить Наталью. Увидев, что происходит, он бросил это не слишком своевременное занятие, и кинулся на Соленого, размахивая скальпелем. Соленый, даром, что стоял на коленях, легко уклонился, и примерился…

— Брось нож! — заорал я. Соленый быстро глянул в мою сторону и, похоже, слегка озадачился. Потому что один из пистолетов — тот, что ранее принадлежал Носорогу — уже находился у меня. Я сидел на кушетке и держал оружие почти ничего не чувствующими руками, уперев его рукояткой в свое колено. В любом другом положении я просто бы выронил пистолет.