Джаред пожелал спокойной ночи… сомневаюсь, что усну. Все мысли о нашем поцелуе — невольном, неожиданном. Желанном.

Осознав, что не прочь повторить, я испугалась. Боги, я так запуталась! В своих чувствах и желаниях, которые противоречили жизненным планам. В том, чего на самом деле хочу. Кто для меня Джаред и кто для него я? Как много всего случилось в последние дни! Как сложно разобраться в себе!

Дальнейшие мысли я постаралась гнать прочь, сконцентрировавшись на чем-то другом.

К счастью или на беду, но мое желание вскоре исполнилось.

Я открыла дверь осторожно, боясь разбудить соседку — когда шла к общежитию, забыла взглянуть, светится ли окно, — и застыла от неожиданности.

Мадлен деловито расставляла на своем столе флаконы и коробочки по цвету или размеру — с первого взгляда не поймешь.

Мое мечтательное настроение испарилось. Внутренне я ощетинилась, предчувствуя нелегкий разговор. Злость, что она испортила мой букет, почти прошла. Если по справедливости, я провинилась перед соседкой больше.

— Привет.

Она не ответила, и я, снимая шубу, тихо произнесла:

— Я прошу прощения за утреннюю шутку. Я бы все исправила, если бы ты не ушла. Надеюсь, не очень навредила.

Я замолчала, наблюдая в недоумении за спокойной девушкой, которая вдруг положила на стол перед собой длинную коробку.

— Открой, Элеяра.

Ожидая подвоха, я все же послушалась.

Три колокольчика в отличном состоянии, как будто их только что сорвали, покоились на подушке из древесной стружки.

— Прежде чем обрывать твои цветы на свое зелье, три штуки я сохранила: обработанные специальным раствором, они пролежат пару десятков лет. Так что я не совсем уж больная и наглая сволочь.

— О… А я и не говорила так.

— Но думала. — Мадлен понимающе усмехнулась. — Что касается флаконов, на которые ты набросила иллюзии жаб и змей…

Я закусила губу. Да, признаю: с ними я перегнула палку. Надеюсь, покупательницы в обморок не упали, когда, открутив крышки, увидели ползучую мерзость.

Зельеварша положила на стол десять золотых лэтов.

— Некоторым понравилось, попросили повторить. Но это дамы, у которых есть маленькие дети, повадившиеся играть с маминой косметикой. Остальные попросили симпатичные иллюзии: бабочек, стрекоз, пчелок… Что там еще ты можешь предложить? Это, кстати, аванс.

Я не верила своим ушам, а соседка еще несколько минут разглагольствовала о патентах на необычную косметику с иллюзией, что если не подсуетиться, то нас опередят, а идея стоящая, грех ее дарить конкурентам…

Чудные пути божьи! После всех недоразумений и взаимных гадостей мы не стали с Мадлен друзьями, нет. Идеально подходило определение временные партнеры. Но как бы там ни было, а засыпала я с мыслью, что можно чуть расслабиться рядом с экстравагантной соседкой.

И до утра мне снился только Джаред.

Побудка вышла экстремальной — желчный голос, казалось, проорал в самое ухо:

— Подъем, детишки! Знаю-знаю, раннее утро, петухи еще не откукарекали, но вставать придется. Через полтора часа вас ждут в триумфальном зале — и тех, кто согласился работать на темных, и тех, кто решил продлить себе каникулы и пользуется неразберихой, чтобы прогуливать практику.

Перевернувшись на бок, я чуть не придавила Принца — он ловко выскользнул и, спрыгнув на пол, демонстративно фыркнул. Задрав хвост трубой, независимо прошествовал к постели хозяйки и уселся возле ее тапочек. Жалобно мяукнул — и Мадлен буквально восстала с постели, как умертвие по приказу некроманта.

— Принц… сейчас… — пробормотала она и, не надев очки, с закрытыми глазами пошаркала к холодильному шкафу.

Через несколько секунд счастливый кот лакал молоко.

Спустя час двадцать мы с Мадлен входили в лифт. Умывальня, легкий завтрак и сборы затянулись — соседка оказалась увлекающейся личностью и буквально пытала меня, требуя идеи новых и новых иллюзий для ее косметики. Не удивлюсь, если при подобной хватке она тайный толстосум. Может, поэтому и носит свои странные очки, что боится узнавания? Версия — бред, конечно, но забавный…

Мое настроение сдуло ветром, стоило в лифт в последнее мгновение вскочить магистру Рутху с племянником. Видеть сокурсника — плохая примета, день не задастся, и, учитывая, что я координатор темных и вчера перешла некую черту в отношении одного из них, на душе неспокойно.

Ох, зря я изменила своей привычке пользоваться лестницей! А все Мадлен, настояла на том, что лифтом быстрее…

— Доброе утро! — в один голос поприветствовали мы старшего мага.

Я — оживленно, невзирая на присутствие Аллара, Мадлен — глухо. Она как-то сжалась, будто пытаясь стать незаметнее. Странно… Она боится магистра? Или его дурака-племянника? А что, если парень пытался за ней приударить? Он ведь не пропускает ни одной симпатичной девчонки. Да, на ней очки, но за ними-то красавица! Вдруг Аллар об этом прознал и донимал ее?..

От подобного предположения у меня кулак разболелся — помнил, помнил еще, как встретился с лицом противного парня, попытавшегося зажать меня в углу пустой аудитории.

— Доброе утро, адептки, — отозвался магистр приветливо.

— Привет, — панибратски бросил его племянник, а одними губами, беззвучно добавил: — Недотрога.

Я сделала вид, что не поняла, что его вообще не существует. Игнорирование злило парня — вот и сейчас он чуть слышно выдохнул сквозь зубы.

— Ночь прошла тихо, здание стоит, значит, вы сегодня спали, Мадлен, забросив эксперименты? — добродушно спросил помощник ректора.

Девушка что-то смущенно пробормотала.

— Или на вас положительно влияет новая соседка? — не унимался преподаватель, продолжая подтрунивать. — Если так, то я рад за наше общежитие. Можем спать спокойно — не задохнемся и не взорвемся до утра.

Рутхи жили здесь же — университет, по слухам, предоставлял своим сотрудникам, их семьям, настоящие апартаменты.

Маг выговаривал с насмешкой — Мадлен тушевалась еще сильнее.

— Простите, старое больше не повторится, — прошептала она наконец.

Ее муки закончились — лифт выпустил нас на первом этаже. Она не рванула прочь, как я ожидала, медленно поплелась рядом.

— Кимстар, мне сообщили о вашем назначении. — Глубокий, богатый на тона голос магистра утратил краски. — Мужайтесь, девочка, давелийцы — еще те звери, когда узнаешь их ближе.

Неподдельное сочувствие и то, что мужчина машинально потер левое плечо, сказали о многом. Он помнил прошлое и не простил. Слышала, что в молниеносной войне он не только потерял родственников, родителей Аллара, живших как раз в курортном городке на источнике, откуда и началось наступление темных, но и обзавелся огромным шрамом. Шрамом, который оставил вампир в боевой форме.