Мир, вытаскивая из кармана брюк знакомый мне электронный ключ, и продолжает пулемётной очередью, не давая никому из нас опомниться: – Ловко выпроводил меня из библиотеки, молодец! Удачно я тебе про альбом, который хрен знает, кому можно сплавить рассказал накануне, правда? Мы же студенты частенько общую тетрадь за поясом носим! Опыт имеется, и рубашка свободная всегда при себе. Руку ты порезал, да? Болело, тварь?!Давай я покажу тебе, что значит больно?

– Мир, успокойся... – в голосе Исаева уже откровенный ужас, и сейчас не получается винить его в малодушии, потому что кровожадность в лице Мира зашкаливает. – Это всё совпадение...

– Конечно... могло бы быть. Только одна из моих камер охватывает и территорию Машиных ворот. Тогда, после озера, твой Ниссан на ней по полной засветился. А ты, Маша, если прячешь запасной ключ под гномом у клумбы, то хотя бы не свети это перед каждым уродом.

Онемев, я вспоминаю свой вчерашний сон. Ну точно же – ключ! Мир спрашивал про запасной ключ, это мне не привиделось, а происходило на самом деле. Мама по старинке хранила дубликат во дворе, и единственный раз, когда он пригодился, рядом был Дима. Мы только начали встречаться, шёл дождь, а он, видимо, заметил... и запомнил.

– Что будешь делать с записью? – напряжённо спрашивает Дима, явно пытаясь сходу просчитать, как с наименьшими последствиями преподать эту новость семье.

– Да ничего, – запрокидывает голову Арбатов, заходясь хриплым хохотом. – Я тебя на понт, как в детстве, взял. Нет там никакой камеры и не было никогда.

Дима расслабляется на глазах, возвращая себе горделивую осанку.

– Ну и урод же ты, дружище.

– Забудь о дружбе, – смех Мирона без какого-либо перехода превращается в рык, рождая внутри меня откровенную панику. – Ты мою женщину подставил, засранец.

Сотые доли секунды, пока рука Арбатова вспышкой проносится перед глазами – большая, сильная, со вздутыми венами, натянутыми жилами – и голова Димы впечатывается в железный столб беседки. Из рассечённой брови змеится струйка крови.

Внутри меня рождается паника. Я чувствую, как сердце колотится где-то в висках, выбивая из горла тихий испуганный вой

– Маша... Машенька... Прости... – не обращая больше внимания на проклятия бывшего друга, которыми тот, уходя, щедро кроет нас и весь наш род. Мир порывисто прижимает меня к груди. – Опять напугал тебя. Я исправлюсь, слышишь? Не сразу, но точно уверен, что со временем получится. Только не бойся больше, – одна его рука крепко перехватывает мою ладонь, а вторая снова забирается в карман брюк, чтобы достать оттуда тоненький браслет. – Понятия не имею, что нас ждёт уже завтра, но в одном уверен точно – я не позволю кому-либо тебя обижать. Даже своей матери... даже себе. Ещё слишком рано делать тебе предложение... давай пока просто начнёшь привыкать ко мне, паучонок.

Сердце окончательно срывается в галоп – рывками, разрядами, порохом, взрывами – разносит эхо моего согласия изнутри к кончикам онемевших пальцев, которые Мир подносит к своим губам. А на запястье – подвеской на изящной цепочке – собирает отблески ярких гирлянд золотой паук с рубиновым сердцем посреди спины. Арбатов не говорит, но я уверенна – это именно его сердце.

– Я люблю тебя, бедовый мальчишка, – наконец, произношу то, что уже много лет кряду неосознанным эхом раздирало мне душу и намертво удерживало от крупных ошибок. – Помнится, ты не собирался долго здесь задерживаться? Там слышится визг Диминой мамы. Думаю, самое время сбежать.

Эпилог

Четыре года спустя...

Музыка гремит, кажется, до самого небосвода. От душного вечернего воздуха, напоенного сладостью тысяч роз, немного кружится голова, а лица родных, друзей и просто хороших знакомых калейдоскопом мелькают перед глазами. Я пьяно смеюсь, хотя пару глотков шампанского едва ли способны подарить подобную лёгкость. Всё гораздо безнадёжнее – каждый сделанный вдох, каждый гулкий удар сердца опьяняют меня любовью.

Так что ты такое, любовь?

Ты бархат летних сумерек, мягкий плеск воды в фонтане, белизна тончайших кружев, контраст угольного костюма. Ты наш с Миром первый танец в качестве мужа и жены.

Ты волнение оставшихся за спиной выпускных экзаменов и стремление в перспективе заниматься любимым делом. Ты незримая поддержка в каждом шаге на пути к мечте.

Ты улыбка наших матерей. Лишь благодаря тебе, любовь, они сейчас стоят рядом и нет в их глазах грана вражды или боли – только гордость. Мать Мира смущённо крутит обручальное кольцо на своём безымянном пальце. Я точно знаю, кто ближе к рассвету поймает мой свадебный букет...

Моя мать тоже простилась с одиночеством, она сумела отпустить прошлое и теперь не мыслит жизни без верховой езды. Именно лошади помогли ей вновь обрести внутреннюю гармонию... ну и ежесекундная опека холостого психотерапевта, который даже научился готовить её любимый лимонный пирог. Мама стоит в длинном изумрудном платье в тон его галстуку, такая улыбчивая, жизнерадостная и обворожительная, что вконец очарованный доктор весь вечер не отводит от неё сияющих глаз. Без безразличия во взгляде и опущенных уголков губ она сейчас выглядит такой же юной, какой была на снимке, сделанном в день своего выпускного. Конечно, мама по-прежнему упряма в стремлении сохранить между ними определённую дистанцию, но видно, что ей это удаётся с большим трудом. Думаю, вскоре свадебный букет моей свекрови тоже найдёт благодарные руки, и все мы, наконец, выдохнем с облегчением, потому что ты, любовь – исцеление.

Ты способность вовремя запирать тёмные двери, за которыми воют ветра и гуляют сквозняки. В нашей с Миром истории такой дверью была вера в искренность Димы. Впрочем, зла на него ни один из нас не держит. Исаев добился поставленных перед собой целей. Дело отца под его руководством и при активном финансировании семейства Аллы процветает. Правда, бедняга, по слухам, использует любую возможность сбежать из дома, но заботливая супруга в таких случаях непременно снаряжает его коляской с двумя очаровательными голосистыми близнецами. В редких случаях, когда дороги наши всё же пересекаются, мы, конечно же, здороваемся – в смысле действительно желаем друг другу здоровья – и, не сговариваясь, расходимся в разные стороны. Ты, любовь – сила на то, чтобы отпустить любую обиду.

Ты новые горизонты, ведь закрыв одну дверь непременно обнаружишь сотни новых. Вот и для нас с Миром понятие дружбы не рассыпалось под прессом прошлого опыта. Вова и Катя частые и желанные гости в нашем доме. Каждая встреча – это взрывы уютного смеха, добрые шутки и... неизменная