На лице дэвы был написан шок. Словно вовсе не клинок выпал из её рук, а солнце, зайдя за горизонт, больше не пожелало всходить.

– Сорель, – прошептал Люций, делая короткий шаг навстречу.

От звука его голоса Сара очнулась, посмотрела на него со странным выражением в глазах.

– Всё в порядке, – вскоре сказала она отсутствующим голосом, наклоняясь за Туманным. Подняв меч, Сара бросила взор в сторону выхода с территории тренировочной площадки, ограду которой облепили даэвы. Воцарилось короткое безмолвие, ведь произошло нечто из ряда вон выходящее и не поддающееся чужому пониманию.

– Почему они не сражаются? – разрушилась мёртвая тишь вопросом.

– А я откуда знаю?

– Может, Моран использовал какое-то секретное умение и атаковал?

– И какое же?

– Харизмой сразил? – доносился до них чей-то глупый и бессмысленный разговор. Моран не приложил даже малейших усилий, чтобы отыскать говоривших. Вместо этого он заметил Айвен, проталкивающуюся к входу на тренировочную площадку, зацепился взглядом за Винсента, который растерянно чесал нос, выражая волнение в своей странной манере, увидел Рафаиля, хмурящего брови, и не обделил своим вниманием Коэна, который торжествовал. Последний считал, что Люций победил. Великое заблуждение, хотя из-за того, что именно Сорель выронила клинок, наставник мог посчитать так же.

– Думаю, это станет поводом для сплетен, – неожиданно посмеялся Люций. И смех получился немного нервным. Обычно другие никогда не замечали этих перемен в его голосе, но Морану казалось, что Сорель понимала. Ему всегда было легче шутить в такие моменты. Смех прекрасно скрывал слабости и сомнения. А сейчас ему казалось, что он окончательно шагнул туда, где находиться ему было не дозволено. И теперь только понял – пути обратно нет.

Теневой див приблизился к Саре, убирая свой меч обратно в ножны из чёрной кожи, и заявил с широкой ироничной улыбкой:

– Спорим, сейчас наставник будет ругаться? – Люций увидел, как поначалу озадаченное выражение лица учителя становится гневным. Казалось, ещё немного, и из его ушей повалит пар. А небо тем временем стало окончательно светлеть.

– Думаю, он уже это делает, – разворачиваясь, оказываясь практически плечом к плечу с теневым дивом и смотря на идущего к ним наставника, заметила Сара. – Просто мы ещё его не слышим… и слава Богам. Хочу поберечь свои уши.

Люций усмехнулся. Ответ, сказанный с абсолютно неэмоциональным лицом, был всё равно ироничен.

– Люций?.. – позвала вдруг его Сорель. Она вдохнула полной грудью, не отводя слегка покрасневших глаз от приближающегося воина.

– Да, Сара?

– Мы попробуем её… совместную печать.

Моран резко обернулся. Волосы Сорель потемнели и отяжелели, будто под дождём утратив свой рыжий оттенок, они окрасились в шоколад, контрастируя со светлой и блестящей от влаги кожей. Она продолжала смотреть перед собой, будто не замечая его взгляда. Лишь край брови слегка дрогнул.

Люций было открыл рот, собираясь хоть что-нибудь сказать, когда совсем рядом гневно прокричали:

– Что, твою мать, здесь происходит?!

Учитель всплеснул руками и топнул, а от его ноги разлетелась грязь.

– Я признаю поражение, наставник, – невозмутимо уронила Сорель, распространяя одним своим видом умиротворение. Хотя Люций был уверен – Сара использует свой дар. И самое поразительное – применяет его к наставнику. Делала это крайне осторожно, будто прикоснувшись, сразу отпрянула.

– Ты не проиграла, а выронила меч! – сначала обомлев, а после уже не так гневно, но всё же словно по привычке крикнул учитель.

– Разве это не то же самое? – невозмутимо возразила Сара, а лицо наставника стало покрываться багровыми пятнами. Но с Сорель сложно было поспорить – таковы были правила на тренировочной площадке. Выронил меч – иди прочь. Зачастую в столкновении с ревенантами даэв без меча – мёртвый даэв. И по итогу это оборачивается в разорванную глотку.

Люций сделал шаг вперёд, ненароком плечом оттесняя Сорель и оказываясь перед лицом старшего даэва.

– Наставник, не злитесь. Любой человек на вашем месте уже бы в ревенанта превратился, – нарочито громко сказал Моран, ослепительно оскалившись. Шутка была не выдающейся, но, как всегда, сказались подача, тон, уверенность и недовольство наставника. Этого оказалось достаточно, чтобы направить внимание на себя. И, несмотря на формальную победу, в следующее мгновение Люция выгнали с тренировочной площадки.

Дерзости наставник в этот раз прощать не желал.

* * *

Занятие закончилось, как и дождь. Тучи местами разошлись, являя дороги света, что падали на землю, словно солнечные зайчики.

– Что это было? – наконец-то озвучил Рафаиль свой вопрос. Он думал о бое на площадке на протяжении последнего часа. Но рядом постоянно кто-то был, и лишь теперь они с Мораном остались вдвоём – шли к домам светлых за бутылками вина, что обещал Ной.

– Это? Что это? – лаконично переспросил Люций, держа в руках кулёк с красной земляникой. Её аромат распространялся на многие метры в округе. Рафаиль даже не представлял, где Люций её нашёл, ведь они разминулись всего однажды, и то на пару минут. К тому же для этой ягоды было ещё слишком рано. Разве что на юге могли созреть плоды.

Моран шёл, прекрасно зная расположение домов светлых, обладая достаточной наглостью, чтобы заявиться туда посреди дня. После того как вскрылось преступление ордена с Чёрных Скал, отношения между двумя сторонами стали не просто натянутыми, они стали враждебными.

– Вот не надо мне в уши дуть, Люций. Я всё видел. И видел тебя. – Он несильно надавил рукой на плечо Морана. – Да, Сорель выронила меч, но первым отказался сражаться именно ты. Я сотни раз наблюдал за тем, как ты начинаешь бой, и час назад ты даже не собирался в него вступать. Что случилось? У тебя даже руки задрожали…

Казалось, Рафаиль терял терпение, слишком несдержанно звучал его голос. Интонация прыгала.

– Что случилось? – Моран моргнул, остановившись. Склонил голову, исподлобья смотря на дива своими пепельными глазами. – Не знаю. – И пожал плечами.

Рафаиль сглотнул, отведя взгляд в сторону.

– Значит, нет, – вдруг смиренно проговорил Руньян.

– Значит, нет, – кивнул Моран, положив свою руку другу на плечо. – Это касается лишь меня и Сорель. Больше никого другого. Вот и всё. Ни при каких других обстоятельствах моя рука не будет дрожать. Поверь мне.

Они обменялись взглядами – долгими и испытывающими. И первым отвернулся Руньян.

– Ладно. Тебе известно лучше, – в конце концов закончил Рафаиль, выставляя перед собой ладони в жесте, будто сдаётся.

Люций ободряюще улыбнулся, сделал несколько шагов вперёд и остановился, обернувшись, так, что полы тёмной мантии слегка взметнулись вверх. Он поднял правую руку вверх, грозя указательным пальцем:

– И да, ничего не говори моей матери, – предупредил он с задорными искрами в глазах. – Отцу можно, но не матери.

Рафаиль же, некоторое