Рассмеявшись, я помотала головой.

— Просто обычная бабская свара, вот и все. Ничего, из-за чего стоило бы поднимать шум. Лорен показалось, что я не уделяю «Историям дизайна»[81], или что она там смотрела, должного уважения. Да, это была полная дурь, но мне не следовало реагировать.

— Очень хорошо, что вы это понимаете. — Бакши перевернула еще одну страницу. — Насколько я понимаю, сеанс эрготерапии во вторник получился весьма любопытным.

— Так вы уже слышали?

— Санитарка, проводившая сеанс, предоставила письменный отчет.

— А вы видели какие-нибудь картины?

— К сожалению, нет.

— О, а зря! — сказала я. — Особенно ту, что нарисовала Люси. Клянусь, она просто Леонардо да Винчи, особенно что касается лобковых волос.

И с самым серьезным видом уставилась на Бакши. Может, мне и почудилось, но вроде я все-таки получила некий намек на улыбку в ответ.

— Ну что ж, все это крайне позитивно, и я рада, что намечается прогресс. Однако даже с учетом вышесказанного, с сожалением вынуждена сообщить, что на этой неделе пока не намерена ставить вопрос о прекращении принудительной госпитализации.

— Ладно, — кивнула я.

Мне было видно, что мой спокойный ответ и отсутствие истерик вызвало у них некоторую оторопь, и, должна признать, и сама была этим малость удивлена. Нет, я наверняка не стала бы спорить, если б мне сказали, что прямо сегодня я могу бежать домой, но впервые за два месяца у меня была веская причина оставаться здесь. Оставаться, по крайней мере, до тех пор, пока у меня не появятся доказательства, которые, как я знала, не за горами, и шанс что-либо предпринять по этому поводу.

— Можете предположить, в чем может быть причина, Алиса?

— Причина чего?

— Почему ваше содержание в закрытом отделении согласно разделу три Акта о психическом здоровье должно продолжаться — по крайней мере, на сегодняшний день.

— Не имею ни малейшего понятия, — ответила я. — Я вроде не нарушала общепринятые нормы поведения, не показывала Маркусу свои сиськи, так ведь?

— Нет, — подтвердил Маркус. — Ты этого не делала.

Когда я увидела, как Бакши поднимает со стола лист бумаги, то поняла, что именно приближается, но все равно искренне недоумевала.

— Имел место по крайней мере один ночной телефонный звонок мистеру Флэнагану на этой неделе, — объявила она.

— Это исключено, — возмутилась я. — Я больше ни разу не звонила Энди!

На сей раз я и вправду не врала — по крайней мере, намеренно.

— Хотя довольно знаменательный.

Если и знаменательный, то только не для меня.

— Я не собираюсь зачитывать то, что вы тогда сказали, но достаточно сказать, что это было всего лишь одно слово. — Бакши посмотрела на меня, ожидая, пока ее слова улягутся у меня в голове. — Очень оскорбительное слово, повторяемое раз за разом.

Я кивнула. Похоже, я пошла кривой дорожкой Лорен… Но хоть убей не помню, как это вышло!

— А-а, точно… В тот раз-то?

Малайка поерзала на стуле, и клянусь, я лично увидела, как она пытается выдавить улыбку.

— Ах да, пардон. Я собиралась позвонить ему и извиниться, но, должно быть, забыла. Это был просто такой момент, вот и все, хотя… тогда я была реально зла и действительно сделала глупость. Это был всего лишь один момент, за всю неделю!

Бакши посмотрела на Маркуса. Тот пожал плечами.

— Ну что ж, я воспринимаю это как добрый знак, когда вы не отрицаете, что сделали что-то некрасивое.

— О, я знаю, что это и вправду было крайне некрасиво! — Я не собиралась говорить ей, что, по моему мнению, это могло быть так забавно, что уписаешься, и определенно не стала признаваться, что, для начала, вообще в упор не помню этого звонка. — Просто-таки жутко некрасиво.

Бакши кивнула и принялась подравнивать свои бумаги.

— В таком случае, по рекомендации Маркуса и в надежде на то, что вы и дальше будете демонстрировать определенный прогресс, буду только рада вернуть вам право на прогулки с сопровождением.

Вот оно. Коротко и по делу.

Я улыбнулась, мило и скромно. День, который, как я уже знала, мне обязательно запомнится, начинался просто-таки ослепительно.

— Супер, — сказала я. — Спасибо.

* * *

За обедом Клэр сидела с Шоном и Феми, в то время как все остальные устроились за одним столом и наблюдали за ней. Шон по-прежнему изображал из себя Марселя Марсо[82], но обе женщины за едой негромко переговаривались. Не думаю, что Феми сидела так близко к Клэр из-за того, что той определили статус наблюдения «в пределах непосредственной досягаемости» или типа того, так что я предположила, что это часть обычного процесса, позволяющего новенькой немного привыкнуть к окружающей обстановке.

Это нежелание пока что оставлять ее наедине со всей остальной кодлой.

Вчера вечером она так и не показалась на ужине, а на завтраке меня самой не было, так что, насколько я поняла, это мог быть ее первый прием пищи в группе. Я спрашивала у остальных, и все согласились, что наверняка так оно и было.

— Кто-нибудь вообще с ней уже разговаривал?

Мотание головами.

— Вообще-то и случай не подвернулся, — ответил Ильяс. — За лекарствами ее приводил Джордж, а вот теперь Феми прилипла к ней, как говно к одеялу…

Кивание головами.

— Феми-фашистка, — вставила Донна.

— Насколько я понимаю, Феми и сама малость со странностями… — Лорен откинулась на стуле, готовая дать свою полную оценку новенькой, и в ужасе выпучила на меня глаза, когда я встала. — Эй, блин, ты куда?

— Поздороваться…

Я подгребла к их столику, велела Шону подвинуться и втиснулась между ним и Клэр. Феми бросила на меня жесткий взгляд, так что я улыбнулась, давая ей понять, что намерения у меня исключительно дружественные.

— Спокуха, — сказала я. — Я чисто для поддержки.

Если что, я пребывала даже в еще лучшем настроении, чем час с небольшим назад, когда неторопливо вышла из МПП. Дело было не только в том, что было сказано на той оценочной встрече, а в том, что там не было сказано. Никто из них никак не упомянул тот интересный сюжет, который я изобразила во время сеанса эрготерапии. Никто и слова не сказал про любой из тех разговоров, которые я имела с Дебби предыдущую пару дней.