Я благодарно кивнула и закончила свой рассказ сообщением про серый «Фольксваген Гольф».

– Ну что скажете, господа Генеральный штаб? – задала я вопрос, оформив его исторической фразой какого-то императора. – Мнения будут? А прения?

– Уходить в подполье! – резко выпалил Ромка и повернулся к Сергею Ивановичу за моральной поддержкой. Однако Кряжимский высказываться не спешил.

– Правильно! – поддержала его Маринка вместо Сергея Ивановича. – Обложишься книжками и никуда носа не высунешь!

– Долго обкладываться? – спросила я.

– Месяц! – Маринка, не уловив иронии, ответила серьезно и даже рубанула ладонью воздух для большей внушительности. – Не меньше!

– Ну-ну, а почему же не всю жизнь? – поинтересовалась я и повернулась к Кряжимскому. – А вы что скажете, Сергей Иванович?

– Ну что я скажу? – Кряжимский снял очки и медленно протер их, затем водрузил на место. – Пока становится ясно следующее: данные люди, о которых мы практически ничего не знаем, проявляют интерес к вашей новой знакомой Наде либо к тем двум молодым людям, которые… с которыми вы познакомились одновременно с Надей. Если я правильно помню, это некие Алексей и Юрий. О них нам известно еще меньше. Только имена.

– Ну почему же только имена, – тут же возразила Маринка. – Нам известно, что Надя считает Лешу своим парнем, а Юра друг Алексея и Надю не любит. Это не мало.

– Это мало проясняет ситуацию, – заметила я, – что это такое? Любит, не любит…

– Это объясняет все! – высказалась Маринка. – Все логично и ясно! Этот худосочный Тимофеевич либо отец, либо другой родственник Юрия, и ему, видите ли, не нравится Надя, он считает ее недостойной парой своему сыночку!

– Ты же сама говорила, что Надя проститутка! – напомнила я ей.

– Говорила, – смутилась Маринка, но это быстро прошло, – а что я говорила! – воскликнула она. – Я говорила, будто из твоих слов следует, будто она вела себя как проститутка, но тут нужно учитывать две вещи. Во-первых, твою способность перевирать события, а во-вторых…

– Я ничего не перевираю! – сурово заявила я и даже повысила голос. Еще нужно разобраться, кто и что перевирает. – Я перечислила все события и не интерпретировала их. Надя была здорово пьяная! Вот тебе сколько нужно выпить, чтобы начать избивать какого-нибудь не понравившегося тебе мужчину? А потом ее поведение, ее разговоры с подружкой… Да мало ли что еще. Одним словом, общая картина верная: Надя… того…

– Избить мужчину? – задумчиво протянула Маринка, словно и не слышала ничего другого. – Да я и трезвая могу это сделать! – решительно заявила она. – Пощечину там… или…

– Пощечину! – повторила я. – А она со своей подружкой била его ногами! Кстати, там была еще и подружка, не будем забывать и о ней. Маша, кажется.

– Что делать будем? – спросил Сергей Иванович. – Вот что нужно решить. Я понял, что в дело Нади, о которой мы не знаем ничего, вмешались сильные люди, о которых мы тоже не ведаем. Но эти люди опасны, это однозначно.

– Слежка еще эта дурацкая, – поморщилась я, – не идет она у меня из головы. Куда я могла поехать, если они решили не допустить этого и на всякий случай послали за мной машину? Ведь прекрасно же известно, кто я такая!

– А ты думаешь, они ожидали, что ты куда-то поедешь? – спросила Маринка.

– А есть другое объяснение? – спросила я. – Зачем следить за мной, если про меня все известно: кто я, где я…

– Неизвестно только, «зачем» вы! – вставил Сергей Иванович.

– Как в мультике, – улыбнулся Ромка.

– Да, – согласилась я с Кряжимским, а на Ромку даже не посмотрела, – этого они не знают. Более того, этого не знаю и я, потому что все произошло случайно.

– Слишком мало мы имеем исходного материала, чтобы делать какие-либо выводы, – покачал головой Сергей Иванович.

– Не лезть никуда! – подняла палец Маринка. – Вот какой вывод! Никуда не лезть! Иначе потеряем нашего главного редактора. И редактором стану я. Ты хочешь этого, Оль?

Я промолчала и опустила глаза.

– И я не хочу, – вздохнув, сказала Маринка, – поэтому общим собранием решаем, что наша уважаемая Ольга Юрьевна никуда не ходит без сопровождения, даже…

– Даже? – переспросила я.

– Даже к себе домой! – решительно закончила Маринка. – А ты о чем подумала?

Совещание, не приведшее ни к какому результату, закончилось, все встали и ушли, Маринка быстро собрала кофейные приборы и тоже вышла, аккуратно закрыв за собою дверь ногой. Руки-то у нее были заняты.

Я закурила, подошла к окну и выглянула в него. «Фольксвагена» не было видно. Я решила воспоминания об этой машине выкинуть из головы раз и навсегда.

Слишком много неприятных неожиданностей случилось со мною за прошедшие сутки, чтобы забивать себе голову еще и каким-то там «Фольксвагеном». Проще всего было подумать, что слежка мне привиделась. Для нервов спокойнее. Я вздохнула и, отойдя от окна, вернулась к своему столу.

Тут дверь кабинета снова отворилась. И это опять была Маринка.

– Посетитель пришел, хочет непременно пообщаться с главным редактором, – доложила она, тщательно прикрыв дверь за собою. – Примешь или как?

– А кто такой или кто такая? – рассеянно спросила я ее.

– Кто такой, – пояснила Маринка. – Мужчина, молодой, ничего из себя. На встрече с тобой настаивает, но, если не хочешь, я сама с ним переговорю.

Меня это насторожило. Если Маринка сама собирается поговорить с мужчиной, да еще и ничего из себя, то почему я должна предоставлять ей эту возможность. Что я, разговаривать не умею, что ли? Да не хуже многих.

– Я пока ничем не занята, – равнодушно проговорила я. – Пригласи, что ли, послушаем, что скажет. Очередной жалобщик, наверное.

– Нет, не жалобщик, – сказала Маринка и, помявшись, зачем-то уточнила: – Так я не поняла, Оль: звать или не надо?

– Надо, – твердо сказала я и отодвинула все бумажки на столе в сторону. Живое общение с людьми для журналиста предпочтительнее всякой макулатуры.

Маринка обиженно передернула плечами, повела носом, но промолчала, наверное, потому, что уже открыла дверь. А за дверью находился тот самый посетитель, которого она не хотела пускать ко мне. Следовательно, я абсолютно правильно сделала, что пожелала сама пообщаться с ним. Хуже мне от этого быть не должно.

Дверь кабинета отворилась, и ко мне зашел тот самый посетитель. Это был действительно молодой человек.

Он был одет в легкий серый костюм с багамским цветастым галстуком. На ногах его сверкали лакированные штиблеты, и весь он был каким-то отлакированным, включая, разумеется, и прическу.

Внешний вид молодого человека говорил о претенциозности и высоком его мнении о собственной привлекательности. Надо признаться, он на самом деле был неплох: высок, строен, смазлив. Пожалуй, даже слишком смазлив. В лице этого парня не хватало мужественности, как мне показалось. Хотя, если бы Маринка заранее его не расхвалила, возможно, я не была бы такой привередливой. Но что есть, то есть: молодой человек мне не понравился, однако я постаралась ничем не проявить своего отношения.