Сейчас, когда она ждала охранника с пропуском, было уже шесть часов вечера. Движение по дорогам до самого Сомерсета было довольно свободным за исключением последних двух миль на подъездах к месту фестиваля. Здесь она попала в пробку, которую образовали машины с рано прибывшими участниками. Однако Имоджин довольно легко выстояла ее, погромче включив музыку в приемнике.

Анна все утро не покладая рук трудилась в магазине, готовя мороженое, которое Имоджин должна была увезти с собой. Она выглядела усталой, и Имоджин предложила ей помощь, но Анна предпочла обойтись своими силами.

– Можете проезжать, – сказал наконец появившийся охранник, вручая Имоджин ее пропуск и указывая на ворота. – Симпатичный у вас фургончик, между прочим.

Имоджин нажала на газ, но мотор неожиданно заглох. Она ощутила приступ паники: может, стоило проверить фургон у квалифицированного автомеханика, прежде чем отправляться в такое далекое путешествие? Она снова повернула ключ в замке зажигания, и на этот раз, к ее немалому облегчению, попытка увенчалась успехом. Мотор с оглушительным ревом завелся, и она рывками въехала в ворота по испещренной следами шин грязной дороге.

Наконец она на месте! Очутившись внутри, она почувствовала необыкновенное волнение в предвкушении прекрасных выходных. Конечно, ей придется попотеть, продавая мороженое, но вне стен магазина она чувствовала себя гораздо свободнее. Справа и слева от нее простирались ряды больших белых вигвамов, а чуть поодаль участники устанавливали меньшие по размеру палатки и киоски с едой и напитками. Женщина в желтой флуоресцентной куртке изучила ее пропуск и показала выделенное для фургона место. Имоджин тщательно осмотрела его. Лучшего расположения и представить было нельзя – всего в паре шагов от джазовой сцены, где посетители фестиваля будут нежиться на солнышке и конечно же захотят перехватить чего-нибудь, и в десяти минутах ходьбы от большой сцены под названием «Пирамида», где будут происходить основные события фестиваля. Большой поток потенциальных покупателей ей обеспечен.

Имоджин припарковала фургон, вылезла из кабины и слегка потянулась, чтобы размять мышцы, онемевшие за время езды. Она оглянулась на фургон – ее собственный фургон, который только что завершил свое первое дальнее путешествие, и почувствовала гордость. Итак, теперь, когда она здесь, самое время изучить обстановку. Она заперла фургон, оставив все свои вещи внутри, надела резиновые сапоги и соломенную ковбойскую шляпу и отправилась исследовать территорию.

Имоджин медленно брела через поле и через некоторое время добралась до сложенного из камней круга, удивительно напоминающего Стоунхендж в миниатюре. Несколько молодых мужчин и женщин в возрасте явно до тридцати сидели в центре этого почти мистического места и распевали песни под аккомпанемент плохо настроенной гитары.

– Местечка не найдется? – спросила Имоджин.

– Конечно, найдется, – тут же отозвалась девушка с дредами. – Петь умеешь?

– Нет, зато играю на гитаре, – ответила Имоджин, по-турецки усаживаясь рядом с ними на подстилку.

– Слава богу, – засмеялась девушка. – Отдай-ка ей гитару, Рич. – Она взяла инструмент из рук приятеля и передала Имоджин, несмотря на его протесты.

– Что желаете услышать?

– «Так или иначе»[15]! – выкрикнул кто-то из молодых людей.

Имоджин постаралась настроить гитару, перед тем как взять первые аккорды. Пока она играла, на площадку подтянулись новые люди, которые, очевидно, решили начать фестиваль пораньше. Ребята, с которыми она сидела, начали передавать из рук в руки двухлитровую бутылку с сидром, с каждым глотком подпевая все громче.

– Продолжай-продолжай, – сказал один из парней, когда Имоджин попыталась отложить гитару.

– Ну хорошо – еще одну, – уступила она. – Но я не могу остаться здесь на всю ночь. Мне надо пораньше встать, чтобы подготовить фургон.

– Что будешь продавать? – спросил симпатичный парень с густой трехдневной щетиной, на котором был серый свитер. – Ты больше похожа на одну из нас. Неужели ты акула капитализма, рыщущая здесь в поисках наживы?

Имоджин не смогла удержаться от смеха.

– Это вряд ли, – ответила она. – Я всего лишь торгую мороженым. – Выражение его лица слегка смягчилось. – Его делает моя сестра. Мы с ней держим маленький магазинчик в Брайтоне.

При этих словах на лице парня появилась милая улыбка, что не ускользнуло от внимания Имоджин.

– Здорово, – сказал он. – Меня, кстати, зовут Броуди.

– А я Имоджин, – представилась она.

– Давай «Бессменно на сторожевой башне»[16]! – выкрикнул подвыпивший приятель Броуди, которому не терпелось продолжить петь.

– Ну хорошо, ты сам об этом попросил, – сказала Имоджин, весело наигрывая начальные аккорды.

Голоса захмелевших певцов эхом отдавались в звездной ночи.

Рано утром Имоджин очнулась в фургончике. Чувствовала она себя отвратительно. Было такое ощущение, будто во рту куры переночевали. Язык был покрыт налетом, в висках стучало, а желание облегчиться было просто нестерпимым. Вместо того чтобы вернуться пораньше, она распивала дешевый сидр в компании Броуди и его друзей до самого утра. Поплотнее закутавшись в спальный мешок, она пыталась игнорировать позывы мочевого пузыря, но только усугубила ситуацию. Очень неохотно она вылезла из спальника, натянула шерстяную кофту и распахнула дверь фургончика. Надев сапоги, она собралась с духом, чтобы совершить бросок до ближайшего биотуалета.

Она с трудом шла через густую грязь, тщетно пытаясь не обращать внимание на головную боль. Краешек солнца уже выглядывал из-за горизонта, нежным светом заливая тропинку, ведущую к пластиковому кубу кабинки. Когда она вдохнула запах мочи в сочетании с туалетными химикатами, ей на мгновение показалось, что сейчас ей предстоит снова встретиться с сидром, которым она накачалась в компании вчерашних меломанов. Задержав дыхание, она открыла дверь кабинки и зашла внутрь.

Уже через пару минут она разглядывала лагерь по пути назад к фургону. Несколько людей, которые, очевидно, не спали всю ночь, все еще сидели там и тут, но в целом все было спокойно. На мили вокруг простирались поля, на мгновение Имоджин замерла, завороженная красотой природы Сомерсета: сплошь ярко-зеленые поля и деревья. Не Таиланд, конечно, но эти пейзажи тоже радовали глаз.

Ближе к полудню Имоджин наполнила вафельный рожок шербетом «Эрл-Грей» и передала миловидной девушке, напоминавшей Холи Уиллоуби[17] в ранней молодости и, судя по идеально отглаженному цветастому платью, только что приехавшей на фестиваль. Она взяла у нее деньги с улыбкой и повернулась к следующему покупателю.