Ночи стали еще более одинокими.

Лаис велела себе не унывать. Энджел не вернется, это ясно, искать его внимания – недостойно леди, поэтому надо научиться жить без него. Она научилась. Не сразу. Сначала плакала, потом перестала. Слезы не красят женщину, и незачем кому-то видеть ее опухшие глаза. Во всем доме, кажется, только Джейкобс догадывался о чувствах хозяйки, да Элен все понимала, но эти двое преданных слуг молчали. Лаис была благодарна им за безмолвную поддержку.

Дела в Джиллейн-Холле, как и прежде, требовали пристального внимания Лаис. Она пережила долгую зиму без Энджела, а весной стало полегче; потом пришло лето, за ним снова наступила осень. Вести о войне долетали до Лестершира обрывочно. В Лондоне было неспокойно.

Вторая зима без Энджела оказалась отчего-то труднее, чем первая. С каждым днем Лаис становилось тоскливее. Казалось, со временем образ его должен отойти в прошлое, но Лаис скучала все сильнее. Энджел снился ей каждую ночь. И с любовью ничего нельзя было поделать.

Лаис оставила окно открытым, позвала Элен и велела подать нежно-зеленое платье. Сегодня ей хотелось повторить цвет весны. Как бы ни было пасмурно на душе, жизнь продолжается, дети требуют внимания, поместье ничуть не уменьшилось – а значит, дел всегда в достатке. Как никогда, Лаис благодарила Бога за то, что у нее есть семья и Джиллейн-Вэлли. Это помогало сохранять присутствие духа даже в самые тяжелые дни.

После завтрака она вышла в сад, чтобы немного побыть в одиночестве. Через час нужно подняться в кабинет, подсчитать доходы, принять одного из арендаторов. А в обед собирались заехать Кассандра и Фейт – подруги не заглядывали уже неделю и соскучились. Кассандра обещала рассказать об ухаживаниях лорда Фиджа; кажется, подруга всерьез собиралась за него замуж.

Лаис неторопливо шла по дорожке, наслаждаясь солнцем и теплом. Иногда она останавливалась, чтобы полюбоваться на венчики нарциссов, провести рукой по живой изгороди или проследить за полетом мотылька. В изумрудно-зеленой траве уже проклевывались первые одуванчики. Лаис улыбнулась, радуясь пробуждению природы.

Она дошла до лавочки, скрытой в жасминовых зарослях, которые еще только готовились зацвести, и села, сложив руки на коленях. Каждый раз, приходя сюда, Лаис вспоминала неторопливые прогулки вместе с Фламбаром и то, как он сидел здесь напротив нее, а по его лицу скользили тени от веток. Тогда стоял уже сентябрь, яблоки красными звездами падали в траву и пахли прошедшим летом. Тогда еще жила надежда. Теперь от нее остались лишь слабые искорки.

Пора его забыть, думала Лаис и понимала, что сделать это невозможно. Эта любовь останется в ее душе навсегда, словно сокровище; она сохранит его, а после смерти отдаст Богу. Господь хотел, чтобы она полюбила, и Лаис была благодарна Ему за ниспосланный дар. А если любовь не взаимна… что ж, такова жизнь. Однажды у Лаис уже случилась взаимная любовь, и этого должно быть достаточно.

Пели птицы. Лаис заслушалась и прикрыла глаза, вдыхая весенний день. Где бы ни был Энджел, она любит его и она счастлива. Этого у нее не отнять.

Она не сразу услышала шаги, а когда услышала, то подумала, что это кто-то из слуг ищет ее. Наверняка арендатор приехал раньше, чем планировалось. Лаис вздохнула и намеревалась подняться, когда человек показался из-за поворота дорожки. Графиня застыла.

Энджел.

Вот теперь издалека видно, что он герцог: Фламбар был облачен в темно-синий шелковый камзол, расшитый тонким серебряным узором, и плотный бархатный кафтан изящного покроя. Из-под лихой треуголки с пышными белыми перьями выбивались непокорные светлые волосы, а эфес шпаги искрился драгоценными камнями. На дорожных ботфортах ослепительно сияли начищенные пряжки. Лаис прижала пальцы к губам, не в силах так вот сразу оценить это великолепие.

Поэтому первой фразой, вырвавшейся у нее, было:

– Наконец-то вы выглядите как герцог!

Энджел остановился в двух шагах от нее, усмехнулся и отвесил изящнейший поклон.

– А я-то полагал, что мой внешний вид порадует вас, миледи!

Кажется, его приготовленная первая фраза тоже звучала по-другому.

– Вы изменились. – Лаис встала, чтобы не смотреть на Фламбара снизу вверх.

– Сильно?

– Достаточно. – Она внимательно разглядывала его лицо, стараясь вести себя как обычно. Будто не было этих полутора лет. – Стали жестче и… живее.

– Благодарю за комплимент. – Он улыбался, у глаз искрились крохотные морщинки. Лаис не лгала ему: Энджел изменился. Исчезла холодная печать отчужденности и горя, пропал равнодушный взгляд. Черты лица заострились, стали более жесткими, но это, пожалуй, Фламбару даже шло. Сердце колотилось в груди, как бешеное. Лаис закусила губу, не зная, как себя вести.

– О вас так долго не было вестей, что я уже перестала ждать вас в гости.

Он удрученно кивнул, и перья на треуголке заколыхались. Блеснула скреплявшая их сапфировая брошь.

– Война не оставляет времени для размышлений. Зато дает осознать истинные ценности в жизни. – Энджел махнул рукой. – Простите, что не писал. У Джона и у всех нас сейчас непростые времена. Похоже, ему все-таки придется уйти в отставку, сложив с себя все полномочия.

– Мне очень жаль. – Герцог Мальборо Лаис абсолютно не волновал, но надо же поддержать беседу.

– Джону тоже. А вот мне – нет, так как это освобождает меня от части моих обязательств. И я смог наконец-то покинуть театр военных действий и приехать к тебе, Лаис. – Разговор принял неожиданный оборот.

– Зачем? – негромко произнесла она.

– Для начала – сказать тебе спасибо.

Лаис поморщилась и отвернулась. Так она и знала. Обычное изъявление благодарности, визит вежливости. Энджел не знает, насколько сейчас усложняет ей жизнь. Лучше бы он вообще никогда не приезжал, отделался еще одним вежливым посланием. Теперь, когда она увидела его – изменившегося, нового, – она точно никогда не сможет его забыть. И одиночество станет еще мучительнее.

– Тебя это обижает? – В его голосе проскользнули веселые нотки. – Я так и думал.

– Конечно, ты так и думал! – Лаис взглянула на него, ненавидя за беззаботный вид. – Ты не давал о себе знать полтора года, но теперь заехал извиниться. Весьма благородно с твоей стороны!

– Но, Лаис, – по-прежнему посмеиваясь, сказал Энджел, – я ведь не сообщил, за что именно собираюсь тебя благодарить.

– За гостеприимство? – язвительно осведомилась она.

– Нет. – Фламбар покачал головой. – За время.

Улыбка исчезла с его губ.

– Может быть, это и было жестоко по отношению к тебе – не появляться долгие месяцы и не давать о себе знать. Я всего лишь не хотел обмануть тебя. Дать тебе надежду, которая никогда не сбудется. Я боялся, что сам себя обманул и что моя привязанность к тебе – всего лишь благодарность, нужда в тепле и утешении. Но это не так. Каждый день, проведенный вдали от тебя, становился потерянным днем. Моя любовь к Валентайн не исчезла, однако это не мешало мне полюбить тебя.