– Что ты делаешь? – ноет Александра в кровати.

Боль становится почти невыносимой. Дана пробирает дрожь. Эйфория граничит с паникой.

Чувствовал ли он когда-либо в жизни что-то подобное?

Александра выползла из кровати и встала за спиной Дана. Он осторожно трогает зубы указательным пальцем. Они выпадают и оказываются на языке. Дан обсасывает с них кровь и выплевывает в пригоршню. Александра что-то говорит, но он ее не слышит: слишком громкие звуки раздаются в его голове.

Но в то же время замолчало что-то другое. Пропал звук, о котором Дан никогда не думал, потому что он всегда был с ним.

Сердце перестало биться. Просто больше уже не может.

Дан закрывает глаза. Готовится погрузиться во тьму, которая рада его поглотить.

– Что происходит? – плачет Александра.

Дан открывает глаза. Женщина стоит рядом с ним. Ее взгляд прояснился, она смотрит на его руку, на его лицо… и вскрикивает.

«Она – последнее, что я увижу в этой жизни», – думает Дан.

Но тьма его не поглощает.

– Ты ударился обо что-то? Тебе нужно к врачу…

Александра натягивает трусы. Надевает через голову свой ярко-розовый топ.

– Нам нужно найти кого-то, кто сможет оказать помощь, – бормочет она.

Дан пытается ответить: «Уже поздно. Мое сердце больше не бьется». Но без зубов получается только шипение.

Его разбирает смех. Его отражение в зеркале выглядит очень странно – нижняя часть лица обвисла.

В голове раздаются новые звуки. Что-то белое мелькает во рту, и Дан снова наклоняется к зеркалу.

Новые зубы.

Страх и растерянность сделали тело Александры горячим. Оно сияет у Дана перед глазами, согревает его спину, как солнце в холодный весенний день. Он смотрит на нее через зеркало.

То, что Дан чувствует, уже нельзя назвать похотью. Это что-то совершенно другое.

Он хочет разорвать женщину. Разворотить ей живот. Погрузить в массу органов свое лицо и высосать оттуда все до последней капли.

Мортен

Мортен сидит на кровати, уставившись в старый дребезжащий телевизор. Он медленно переключает каналы, наблюдая за трансляциями из двух ночных клубов парома и пытаясь разглядеть там Альбина. Его слух напряжен. Время от времени ему кажется, что он слышит, как кричит женщина.

Мортен пьет коньяк из пластикового стакана, который взял в туалете, но боль не проходит. Занавески на окне задернуты. Он боится посмотреть в окно и увидеть там ее лицо.

Мама!

Этот проклятый сон никак не выходит из головы. Страх печально урчит глубоко в груди. И Альбин пропал.

Мортен делает новый глоток. Несколько капель падают на живот, и он раздраженно их вытирает. Рассматривает стакан, видит прямую тонкую трещину в пластике.

Что случилось с Аббе?

Не надо было оставлять его вместе с Лу.

Мортен уверен, что они говорили о нем. Лу, конечно, верит всему, что ей напела Линда. А Альбин так любит свою кузину, что готов поверить любому ее слову.

У самого Мортена конечно же нет шанса сказать хоть слово в свою защиту.

Все, что он старался держать под контролем, выросло до огромных размеров. Скоро внутри его тела совсем не останется места для него самого. Сколько еще он сможет бороться? Когда уже придет пора сдаваться? Он может положиться только на самого себя. Остальные его предали. Неужели Силла и Линда действительно думают, что он не замечает многозначительные взгляды, которыми они обмениваются? Наверное, они весь вечер перемывали ему косточки и жалели детей. Мортен видит, что Альбин все чаще его избегает.

Он поворачивает стакан так, чтобы не видеть трещину, делает еще один глоток. Ради Аббе он готов на все что угодно, но жена и сестра пытаются настроить сына против него.

Мортен дает волю слезам. Его плач напоминает стон дикого зверя. Он так устал стараться все делать правильно, когда никто ничего не замечает и не ценит.

Все жалеют Силлу в инвалидной коляске, а его – никто. Никто ни разу не спросил, каково ему. Ни разу не сказал: «Черт возьми, до чего же ты молодец, Мортен. Здорово, что у тебя хватает сил. Что ты не уходишь из дому, хотя Силла давно уже не та женщина, которую ты выбрал в жены».

Он в ловушке. Если он уйдет, то это только подтвердит, какая он свинья.

Мортен косится на занавески, они не шевелятся. Слушает шум дождя, стучащего в окно. Крики, если они и были, затихли.

Но мужчина слышит кое-что другое. Как открывается дверь в соседнюю каюту.

Он выходит в коридор. Дверь в каюту Линды приоткрыта. Мортен допивает коньяк и идет туда.

Лу стоит на коленях у кровати и что-то ищет под ней. Мортен встает в дверях и откашливается, девочка вздрагивает всем своим телом.

– Где ты потеряла Аббе? – спрашивает Мортен, когда племянница подняла глаза.

– Какое счастье! – Лу пытается улыбаться. – Ты напугал меня.

Наверное, Аббе она кажется такой взрослой, но Мортен-то знает, что она всего лишь ребенок. Ребенок, не получивший должного воспитания.

– Где Аббе? – снова спрашивает он.

– Я не знаю, – отвечает девочка.

– А я думаю, что знаешь. – Мортен заходит в каюту.

Глаза Лу сузились.

– Даже если бы и знала, то не рассказала бы. Может быть, он не хочет тебя сейчас видеть.

Мортен бросает пустой стакан и подходит к Лу. Берет ее за плечи и поднимает с пола.

Ее смелость сразу куда-то пропала.

– Почему не хочет? – Мортен начинает трясти племянницу. – Что такого ты ему наговорила?

– Ничего. – Лу выворачивается из рук дяди.

– Я тебе не верю.

– Не хочешь – не верь.

Мортен перегораживает девочке путь, когда та пытается пройти к двери.

– Я понял по вашему виду, что ты что-то рассказала Альбину, когда он зашел к вам сегодня вечером.

– Может быть, ты боишься, что он узнает что-то конкретное? – зло говорит Лу. – Правильно?

Теперь Мортен слышит в голосе племянницы презрение, его невозможно ни с чем спутать.

– Черт побери! – Глаза Мортена щиплет от слез. – Я так и понял.

Он вытирает глаза, чтобы четко видеть Лу. Она пристально смотрит на него. Кажется, что она грустная.

– Как прекрасно, что я окружен исключительно безупречными людьми. – Мортен усмехается. – Как же вы жили бы, если бы меня не было? Кто был бы виноват во всем?

Лу качает головой и протискивается мимо дяди. Срывает что-то с вешалки у двери. У порога оглядывается:

– Нет нужды лгать Аббе. Достаточно просто сказать правду, как она есть. Ты даже не понимаешь, что нам пришлось переехать, чтобы оказаться подальше от тебя.