Он разом срывает присохший пластырь с застарелой раны и выпускает наружу все свои страхи. Мэтью действительно не уверен в себе и не может гарантировать мне счастливого и безоблачного завтра. Возможно, это всего лишь минутная слабость, и потом он вновь спрячется от меня за циничной усмешкой, грязными словечками и пошлыми шуточками. Он слишком долго жил в шкуре Мерзавца, и свыкся с этой ролью. Но сейчас ему нужна моя вера и обещание, что всё у нас будет хорошо.

Мэт даже не просит меня быть с ним в качестве девушки, не просит бросать жениха. Это всё невысказанное, но данное по умолчанию. Я просто знаю, что так будет правильно.

Я знаю, что завтра наступит рассвет из другой жизни. В ней будет место для нас двоих. Я войду в неё в платье, безумного, ярко-жёлтого цвета своей надежды. Я не стану прятать пушистую копну волос. Я буду громко смеяться и говорить слова, не присущие леди. Плевать я хотела на лицемерное общество и красивые, лощёные фасады их жизней, за которыми плывут реки дерьма.

Мы с Мэтом — не идеальные и никогда не станем такими.

Но мы есть друг у друга. Две пары рук и объятия. Дыхание — одно на двоих. И в мире, полном одиночества, это чертовски много и вполне достаточно для счастья.

Есть ад и рай. Но есть ещё и чистилище.

Я понимаю это ровно через сутки. Именно столько мы не вылезали из постели и не могли оторвать друг от друга. Мой телефон давно отключён. Но наступает момент посмотреть реальной жизни в глаза и завершить начатое.

Нужно расставить все точки над i. Но для этого нужно расстаться. Мэт тоже чем-то озадачен. Он упоминает вскользь, что хочет встретиться с приятелем и решить старую проблему. Возможно, для этого потребуется день или два. Не больше, обещает он.

И я ему верю.

Я приезжаю в дом родителей поздним вечером. Сара ехидно интересуется, где я пропадала, ведь мама сильно переживала за такую неблагодарную дочь, как я. Игнорирую сестру. Звоню Стенли. Мне нужно поговорить с ним. Но у него включён автоответчик. Я откладываю разговор с ним на завтра, даже не представляя, какой ад меня ожидает.

Утро уже не раннее. Но я валяюсь в постели и не испытываю ни малейшего угрызения совести из-за того, что я проспала в офис. Благодаря Мэтью я поняла, что иногда не стоит плыть против течения, чтобы доказать свою нужность тому, кому на тебя плевать.

Мэт дал мне чувство свободы от условностей, написал его на моём теле грязными и жаркими выдохами. Поставил свою печать собственника. И я не хочу терять это чувство причастности к чему-то большему, чем секс.

У меня отличное настроение. Я намерена плотно позавтракать, назначить встречу Стенли и рассказать ему, что хочу расторгнуть помолвку. Пребываю в сладких мечтах, спускаясь по лестнице. И едва не спотыкаюсь, замечая его, моего жениха, стоящего в самом низу лестницы.

И он не один. В холле собралась целая толпа посторонних людей! Репортёры. Их не меньше двух десятков! Глаза всех собравшихся устремлены на меня.

— Стенли? Боже!..

Чёрт! Это очень и очень дурно! Я не ожидала такой подставы от него. — Стенли…

Я ошарашена. Ищу маму и сестру. Они стоят внизу, рядом с толпой репортёров и улыбаются, ожидая, что я спущусь. Вспышки камер ослепляют. Наверняка я выгляжу потрясённой и беззащитной в этой белоснежной сорочке и в халате, небрежно накинутом на плечи.

Неожиданное предложение — вот чего хочется Стенли. Увековечить этот момент и добавить себе очков репутации. Я подтягиваю халат повыше, потому что на шее красуются засосы Мерзавца.

Делаю шаг вниз по ступенькам. Один. Ещё один.

— Стенли, нам нужно поговорить. С глазу на глаз, — шепчу ему, остановившись около него.

Стенли откладывает букет в сторону и опускается на одно колено.

Боже. Нет. Только не это!

Стенли раскрывает передо мной коробочку. На бархатной подложке лежит кольцо из белого золота с огромным бриллиантом в центре и россыпью мелких камешков вокруг него.

— Эбигейл Вуд, — громким, хорошо поставленным голосом говорит Стенли. — Станешь ли ты моей женой?

Восторженный вздох проносится по толпе волной. Повисает тишина. Только затворы камер щёлкают, словно курки пистолетов. Щёлк. Щёлк. Щёлк.

— Эбби, — одними губами говорит Стенли. — Нужно сказать «да»!

Но я молчу. Я не могу вытолкнуть из себя ни слова. Хватаюсь за перила, чтобы не упасть и шарю безумным взглядом по толпе, ища знакомые лица. Замечаю Тома, своего приятеля. Цепляюсь за его широкое, дружелюбное лицо и черпаю в его спокойствии силы, чтобы набрать полные лёгкие воздуха и отказать Стенли. Но я не успеваю этого сделать.

— Соси старательнее, монашка! — грубо. Хрипло. Низко. Пошло. Голосом Мерзавца.

Я дёргаюсь, как от удара кнутом, и поворачиваю голову на источник звука. Кто-то включил огромный, плазменный телевизор, висящий в холле. И сейчас по нему транслируется короткое видео из архива Мерзавца. Я стою на коленях. Меня имеют в рот. Одно короткое видео. Но оно сменяется несколькими фотографиями. Пошлыми. Развратными. Бесстыдными. Это я — вне всяких сомнений. В длинной сорочке, с чётками в руках. Ноги широко разведены в сторону, посередине алеют крошечные, красные трусики…

Стенли поднимается с колен и ошарашенно смотрит на экран. Он пошатывается. Делает пару шагов и, не устояв на ногах, сползает по перилам вниз. Закрывает ладонями лицо. Поднимается невообразимый шум.

— Мистер Купер, как вы можете прокомментировать это видео?

— Мистер Купер, на видео явно не вы. Вы знаете, кто это?

— Вы в курсе пагубных пристрастий своей невесты?

Мама бледнеет и падает на мягкий диван. Сестра начинает суетиться вокруг неё.

Репортёры и журналисты взволнованно начинают орать. Кричат, как стервятники, и снимают. Снимают всё. Снимают момент моего величайшего позора. Потом они начинают напирать вверх. По лестнице. Их волной несёт ко мне. Я разворачиваюсь и убегаю прочь. Позади слышится топот их ног и рёв толпы.

— Мисс Вуд, на видео вы! Прокомментируйте случившееся!

Я забегаю в дверь и пытаюсь её закрыть. Но моих сил слишком мало. Дверь не выдерживает натиска толпы. Они загоняют меня в угол. Напирают со всех сторон и тычут микрофонами прямо в лицо. Каждый орёт что-то своё и хочет добиться от меня правды. Я не могу противостоять этому хаосу. Я просто сжимаюсь в комочек, сидя в углу. Я прячу лицо в колени, накрыв голову руками.

Ничего этого просто нет. И мне хочется верить, что я всего лишь сплю, а это один из моих кошмаров. Но прокусив губу до крови, я понимаю — это более чем реально.

— Разойдитесь! Все вон! Разойдитесь! ЖИВО! Покиньте частную территорию! — слышится зычный голос Тома.

Я вскидываюсь всем телом, ища своего спасателя. Он едва прорубается через толпу репортёров, оттесняя их в сторону. Он словно ледокол, впереди. За ним следуют рабочие в простой униформе. Массивные, крепкие ребята. Они давят незваных гостей и удерживают их натиск, создавая коридор.