Любил ли оябун Гамба свою Риоко Хамасаки? Возможно. Когда-то давно. Нестерпимо давно, когда они были молоды и рвались вперед, с одинаковой легкостью убивая и любя. Но и сегодня, глядя на невысокую жилистую женщину совсем иными глазами, он не забывал одаривать ее своим вниманием и мужской силой. Которые Риоко принимала с благодарностью, почтением и искренним восхищением.

Как меч, обнажаемый для услады взгляда. Как старая добрая книга, перелистываемая время от времени. Как бутылка доброго двухсотлетнего арманьяка, из которой за год отпивают один-единственный глоток…

Блуждающий взгляд женщины уперся в примитивный алтарь, спрятанный в темном переулке слева от «Бизона». Аляповатый, но построенный с любовью, он был одним из детищ нового мира, коих в последнее время на улицах стало больше, чем бездомных.

Несколько пластиковых ящиков подпирали друг друга, образуя подобие миниатюрной пирамиды майя, вокруг виднелись огарки и битые масляные лампы. По обеим сторонам от алтаря на ветру шептались обрывки самодельных тряпичных плакатов, на которых самый любопытный смог бы разобрать: «Славьте Копье!» и «Воцаримся в покорности пред смертью».

Что ж, кому-то в новом мире действительно лучше смириться с участью…

– Госпожа, они покидают гостиницу…

Из размышлений Лаву вывел голос одного из корпобезов, сидящих в машине вместе с ней. Риоко распахнула смеженные глаза, всматриваясь в дешевый шестиэтажный «Holliday Luxxxe Inn», аварийный уже четыре года и работавший мимо всех мыслимых городских инстанций.

– Вышли через заднюю дверь, госпожа Хамасаки, – продолжал отчитываться сидящий позади Лавы мужчина. – Двое европейцев и женщина, идут вдоль промзоны на северный пустырь. Неидентифицированный местный? Понял. Госпожа, его с ними нет.

Прямой эфир на зашифрованном канале сидящий в «Бизоне» боец поддерживал с пятым из агентов их небольшой группы. Вырубив электрошокером смотрителя, почти час назад тот разместился на вышке прилегающего к площади завода. Оттуда гостиница и транспортная развязка перед ней виднелись как на ладони, позволяя даже заглядывать в окна.

– Прикажете держать наблюдение?

– Нет, – наконец подала голос Риоко, открывая тяжелую дверцу «Кадиллака». – Слежку свернуть, агенту вернуться к машине и взять под контроль внешний периметр. Расположение?

Женщина не по годам грациозно выскользнула в ночной сентябрь, запахивая длинный черный плащ с розовым орнаментом вдоль подола. Остальные корпобезы – трое крепких, отобранных лично Хамасаки боевиков – выбрались следом, бесшумно прикрыв двери «Бизона». Один из них, все еще общаясь с наблюдателем через «балалайку», продолжал докладывать на ходу:

– В течение десяти минут с момента входа объекта в гостиницу свет дважды зажигался на четвертом этаже, единожды на шестом и пятом. За пять минут до того, как наемники покинули гостиницу, свет погасили на шестом.

Не ответив и чуть заметно кивнув, Риоко зашагала к зданию мотеля, выглядящему так, словно было готово вот-вот обвалиться. С испорченной канализацией, отсутствием водопровода, системой ненадежной и взрывоопасной газификации, в глазах японки оно представлялось настоящей дырой. Крысиной норой, в которую не только любовницу привести стыдно, но и мимо-то проходить. Однако даже обшарпанный вид гостиницы что-то колыхал в душе, и Риоко была ему за это благодарна…

Потому что в последние годы Лава нечасто выбиралась на задания лично.

В большинстве случаев не пускал сам сятёу. Иногда в присутствии начальника службы на месте проведения операции не было никакого резона. Зачастую справлялись и вышколенные заместители. Но время от времени Риоко Хамасаки все же заставляла себя покидать кабинет, тир и спортзал, погружаясь в зловоние улиц, воспитавшее в ней воительницу и цепного пса.

Сейчас, по самым незначительным признакам определив, что новое увлечение юного наследника действительно интересует ее хозяина, Лава не могла оставаться в стороне. Она лично доложит айдзину деликатные новости о действиях агентов Витторио и ходе проводимого ими расследования…

В тесный холл со стойкой дежурного консьержа вошли быстро и уверенно, как завсегдатаи гадкой ночлежки, почти не бряцнув расхлябанной дверью.

Худой паренек на ресепшене вскинулся от экрана портативного коммуникатора, на котором пересматривал запись вечернего матча по файтболу. Приветливо, насколько позволяли покрывавшие лицо язвы, улыбнулся в искренней надежде на очередного клиента. Но произошедшее далее резко испортило его настроение, заставив пискнуть и рвануть в глубь подсобных помещений.

Не дожидаясь приказа госпожи, один из агентов нырнул в плексигласовую кабинку, легким движением вырвав не только дверной замок, но и саму створку. Догнал консьержа на пороге кухонной зоны, переоборудованной в склад и спальню. Цепко прихватил за болезненно-пятнистую шею, приставляя к затылку крохотный шокер. Нажал на спуск. Заряд не только лишил ночного смотрителя сознания, но и на всякий случай сжег его персональный чип.

Брезгливо обтерев перчатки о форменную куртку с блеклой надписью «Holliday Luxxxe», боец вернулся в холл. Приставил выломанную дверь на место, чтобы не бросалось в глаза. Проверил запасной выход, чей замок был предварительно вскрыт. И бесшумными прыжками рванул к лестнице, по которой уже поднимались остальные.

На лестничных площадках и в коридорах свет почти не горел, хозяева крысиной норы экономили на всем, что только подвергалось экономии. Газовые рожки на стенах – привет из XIX века – работали через один, да и то столь тускло и робко, что не помогали ориентироваться во тьме, а наполняли полумрак пугающими тенями и еще сильнее сбивали с толку.

Перед выходом на шестой этаж Риоко подняла руки к лицу, прикасаясь к нижним векам. Скользящим нажатием пальцев заменила один комплект нанолинз на другой, выполнявший роли прибора ночного видения, тепловизора и даже простенького сканера.

Остальные агенты, дождавшись жеста госпожи, тоже активировали разработки оборонного отдела «GA». Не вынимая «дыроделов» из кобуры, сняли оружие с предохранителей.

Один из мужчин сунулся вперед, чтобы проверить этаж, но Лава остановила его мягким властным жестом. Расстегнула длинный плащ с розовым узором на подоле и спине, первой вошла в скрипучую дверь.

Большинство номеров пустовали, опутанные могильной тишиной, в которой не было слышно даже крыс и насекомых. Прожившие в ночлежке хотя бы неделю, предпочитали чуть переплатить, но жить не выше третьего. В низкоэтажной «элитной зоне» несколько раз в день чудом включались водоносные насосы, и даже периодически менялось постельное белье. Однако и наверху за несколькими дверьми жизнь кипела – это развлекались скупцы, ставившие дешевизну и уединение выше комфорта и гигиены.

Риоко прислушалась, почти приложив ухо к одной из таких дверей. Обшарпанных, с облезлой краской и следами сигаретных ожогов. Разобрала сопение наркомана, недавно словившего кайф и ушедшего в богатый внутренний мир виртуальных порнографических симуляторов. За второй створкой – стоны сразу четырех человек, пьяный смех, скрип кровати, охи и жесткие шлепки. За еще одной – бормотание. Не разобрать: то ли молитва, то ли бесконечный монолог сумасшедшего, запертого в грязной каморке посреди грязного мира без надежды на очищающий ливень…