Условия тут, надо сказать, были похуже, чем в постоялых домах Жданова. Постельное белье, по ощущениям, не очень свежее, перина комками какими-то и отсыревшая вся. В общем-то, я заранее настраивалась на походные условия, но лучше бы мы и правда в лесу ночевали. Впрочем, не исключено, что это удовольствие нас еще ждёт.

Наутро я спустилась в столовую и огляделась в поисках своих спутников. Заметила только Гришку, который почему-то сидел за одним столом с каким-то незнакомым молодым мужчиной — и это при том, что свободных столов хватало. Нахмурившись, я двинулась к ним и уже открыла было рот, чтобы возмутиться, как незнакомец поднял на меня взгляд и улыбнулся.

Я так с открытым ртом и застыла: этим незнакомцем, которому на вид было лет тридцать максимум, оказался Гиртан! Он усмехнулся, провёл рукой по гладковыбритому подбородку и спросил:

— Ну, как? Хорошо мне без бороды?

Я только и могла, что кивнуть. Ну, надо же, как борода или её отсутствие меняют черты лица мужчины. Кажется, я только сейчас смогла как следует его лицо рассмотреть, раньше усы и борода мешали. Усы, кстати, Гир тоже сбрил.

Придя в себя, я приняла невозмутимый вид, села за стол и произнесла:

— Неплохо. Вот только кожа нижней половины лица теперь на несколько тонов светлее верхней.

— Это ничего, пару дней пути — и загар станет равномерным.

— А с чего вдруг такие перемены?

— Так в дороге уход за бородой проблематичен, проще было сбрить. Потом опять отращу.

— Не надо! — воскликнула я раньше, чем успела прикусить язык.

Гиртан в ответ как-то понимающе усмехнулся, но промолчал. В это время нам принеси тарелки с кашей, хлеб и кувшин молока, и мы принялись завтракать.

После завтрака нас позвал возничий и мы вновь разместились в телеге вдоль бортов, причем я оказалась на одной стороне, а Гриша с Гиром — на другой. Пока тряслись до обеденного перерыва, я то и дело ловила себя на том, что украдкой изучаю лицо Гиртана. Мне нравилось на него смотреть. Борода и усы скрывали так много: красивый мужской подбородок, придающий решительности выражению лица, строго очерченные губы — не узкие и не пухлые, а словно бы, в самый раз. Подумать только: я когда-то считала Гиртана старым и страшным. Что же изменилось, ну, кроме бороды? Возможно, я просто привыкла, а, возможно, как в сказке, влюбившись, перестала замечать недостатки? Надеюсь, что первое.

На обед остановились на живописной лесной полянке. Размяли ноги, пообедали купленными с собой в дорогу пирожками. А потом еще несколько часов до позднего вечера тряслись в телеге. В Зроднев прибыли уже в сумерках, разместились в постоялом доме — на этот раз комната была одна, с тремя кроватями. Умылись, перекусили, и легли спать.

Наутро я поняла, что город Зроднев — на самом деле деревня. Тут было всего три двухэтажных здания, а остальные — обычные деревенские домики за заборчиками. Гиртан ушёл искать телегу, а мы с Гришкой пошли на экскурсию. В итоге за полчаса прошли всю деревню и вернулись в номер. А еще через полчаса подошёл Гиртан с радостным известием, что нашёл мужичка с телегой, который нас отвезёт до другого такого же «города». А общественный транспорт будет вечером, и едет он не в ту сторону, что нам надо. Ну, вот и хорошо, а то от этих деревянных скамеек у меня уже …гм, попа квадратная. Мужика можно попросить, чтобы он в телегу сена кинул — тогда на мягком поедем, еще и поспать в дороге можно будет.

Через час мы, закупившись у местных пирожками в дорогу, ехали в Калышов — так назывался очередной мелкий городишко на нашем пути.

Честно говоря, я ожидала большего от этого путешествия, каких-то приключений, новых впечатлений, но дорога была ужасно скучной. Череда городов и деревень, где мы останавливались на ночлег, сменялась тряской в телеге — то с нанятым в частном порядке возницей, а то и в общественной. Пару раз, при особо дальних расстояниях, как, например, перед Хлястью — первым крупным, после Жданова, городом, мы останавливались на ночлег в лесу. Для этих случаев использовались артефакты, подобные тем, что охраняли от нежити нашу деревню. Но никакой нежити, да и «жити» тоже, я так и не увидела. Наверное, этой дорогой через лес люди часто ездят, вот и стараются звери близко не подходить.

Хлясть мне понравилась. Тут была этакая средневековая крепость в центре города — как пояснил Гиртан, раньше она и была городом, а потом город незаметно разросся и вышел за пределы крепости. Внутри, за стенами крепости, была городская площадь и был рынок, а сама крепость использовалась администрицией города для проживания и в качестве разных контор. Вот там мы с удовольствием погуляли, нам даже на крепостную стену разрешили забраться — за небольшую плату.

На крутых каменных ступенях я едва не оступилась, но Гиртан вовремя обхватил меня за талию и прижал к себе. У меня от такой близости аж дыхание сбилось. Или это от страха, что я чуть не упала? Вот я вроде не девочка, и парнями привыкла крутить только так, но почему-то смущаюсь рядом с Гиртаном. Ведь не было в его жесте ничего особенного — просто поддержал, не дал полететь вниз, считая пятой точкой ступени. Совершенно незачем краснеть — но организму это не объяснишь.

Как я и подозревала, такая долгая дорога с Гиртаном грозила стереть мои нервы в порошок: столько времени рядом, без возможности уйти в сторонку, отдохнуть друг от друга — если не считать ночного отдыха. Плюс Гришка, при котором надо изображать семейную пару, да еще и не пообщаться толком. Я хотела обсудить с Гиром, какой у нас план по приезду в Межземелье, но при Григории это было невозможно, он-то не знал, что я — не настоящая его мать.

— Влада, а как у тебя с верховой ездой? — неожиданно поинтересовался за ужином Гиртан. Мы сидели с ним в таверне при постоялом дворе, где остановились. Гришка уже поел и ушел в комнату, и мы наконец-то могли нормально поговорить.

— Да вроде неплохо было. Раньше. Как сейчас — не знаю. Я с двенадцати до пятнадцати лет обучалась верховой езде — тогда это было популярное занятие у девочек моего круга. А позже интересы сменились. В седле держусь уверенно. Но сейчас — тело другое, да и давно всё это было. Так что, не знаю. А почему ты