Женька усмехнулся:

– По-моему, вам всем нужен кардиолог. Может, у детей поспрашиваем, проведем «свечку» на тему «Кто мой папа?».

Идея со «свечкой» показалась хорошей. Среди родителей могли быть специалисты по редким видам, населяющим землю, или уфологи, которым известно, что мне подсунула Нонна Михайловна под видом студента МАТИ имени Циолковского и как это вернуть в его естественную среду обитания.

– Президент Российской Федерации? – спросила Анька, вчитываясь в список новых контактов, который перед тихим часом ей передал Женька. – У вашего Валерки папа президент Российской Федерации?

– Да, – ответил Женька. – Полезный номерок. Сохрани. Там у нас есть еще два супершпиона, несколько суперагентов, учитель географии и монтажник дачных септиков.

Я взяла у Аньки их с Сережей список и пробежала его глазами: папа Антона и Лизы работает тренером по спортивным танцам, у кого-то папа – Дима Билан. Еще были супергерои из комиксов и два известных актера лет на десять старше наших детей.

– Давайте следующую «свечку» проводить без этой гирлянды, – предложил Женька. – До сих пор в глазах мигает: синий, желтый, красный, синий, желтый, красный.

– Это у тебя после вчерашнего концерта, – сказала Анька. – Пройдет, если нового ничего не случится. Но что может случиться на «Русской песне»?

– Ты и про футбол так говорила, – напомнила я и повернулась к Женьке. – Никуда не лезь, я тебя умоляю. Просто сиди рядом, и все.

Женьке и так не хотелось никуда лезть, но после посещения изолятора в нем вдруг проснулась совесть, и он вызвался сочинить для наших детей тридцать четыре частушки.

– Придумайте рифму к слову «узды», – попросил Женька и приготовился записать сразу несколько вариантов.

Анька придвинулась к нему вместе со стулом и выхватила из рук блокнот.

– Жень, ты понимаешь, что это детские частушки?

Но в Женькиных частушках не оказалось ни слова покаталонски, и Анька облегченно выдохнула.

– Ну, «борозды», – предложила она, возвращая ему блокнот.

Примерив предложенное слово, Женька дописал концовку и прислушался: по лестнице кто-то поднимался. Судя по стуку каблуков, это могла быть Нонна Михайловна, но это оказалась Татьяна, вожатая второго отряда и по совместительству жена Эдуарда.

Татьяна попала в «Гудрон» случайно, когда еще училась в Московском государственном горном университете. Обязательной практики у студентов МГГУ в лагере не было, там вообще все серьезно, а в «Гудрон» ее каким-то обманом затащил Эдуард, с которым они начали встречаться на третьем курсе.

Эдуард учился в другом вузе, а познакомились они с Татьяной в самом бесперспективном для знакомств месте – Ленинской библиотеке. Мы с Анькой не раз там бывали и даже однажды провели в читальном зале незабываемую ночь с Андреем Платоновым, потому что на руки его не давали, а курсовая горела, поэтому точно знали, что там ничего, кроме Эдуардов, не водится.

Татьяне нравилось изучать редкие минералы и полезные ископаемые, поэтому, возможно, Эдуард приглянулся ей своей редкостью, можно даже сказать, уникальностью. Это был вымирающий вид мужчин и, как сказала бы Анька, к счастью, но обсуждать чужих мужей нехорошо, поэтому мы пока держимся, хотя и из последних сил.

– Мы с Эдиком подумали, что вам без чайника грустно, – сказала Татьяна и достала из объемной замшевой сумки такой же Tefal, как был у нас. – Мы привезли запасной и хотим поделиться.

У них все было запасное: утюг, фен, спички, свечки. И даже собственные комплекты белья. Смена в «Гудроне» заменяла им семейный отпуск, поэтому отправлялись они сюда с четырьмя чемоданами и двумя чайниками.

– Круто! – сказал Женька и в знак особого почтения убрал ноги в кроссовках с покрывала и предложил ей сесть. – Трахнешь с нами «чайковского»?

Мы с Анькой закивали, показывая ей на место, где только что лежали Женькины ноги, и Татьяна приняла приглашение.

– Трахну, – сказала она, прислушиваясь к этому слову.

Пока кипел чайник, нужно было о чем-то поговорить, но до прихода Татьяны на повестке дня у нас стояло обсуждение смешной фамилии Марадоны и того, как Женька уделал Пилюлькину изолятор, поэтому все просто молча рассматривали Татьяну. Скорее всего, она была уже одета к празднику русской песни: в туфлях, длинной юбке и блузке с рюшами.

– Какая красота! – Я пересела к ней и взяла в руки круглую прозрачную бусину, которой была украшена завязка ее блузки. – Это горный хрусталь?

– Стекло, – отозвалась Татьяна, – а бусы из чароита.

Бусина показалась нам красивее чароита, но это была какая-никакая тема для разговора.

– Чароит – очень редкий камень, – продолжила сама Татьяна, – его добывают в Якутии, в бассейне реки Чары. Других месторождений пока обнаружить не удалось.

Похоже, ее очень расстраивал этот факт, поэтому мы выразили надежду, что в будущем новые месторождения чароита будут непременно найдены, причем не исключено, что самой Татьяной. На столе вскипел чайник. Все засуетились. Пока Анька заваривала чай, Татьяна заглянула в Женькин блокнот.

– А вы готовите песню? У нас про Андреяшку с Парашкой. А у вас? Частушки? Можно почитать?

– Валяй, – ответил Женька и протянул ей блокнот.

Татьяна полистала его, нашла частушки, которые Женька сочинял на планерках, и сразу же вернула обратно.

– У тебя красивый почерк, – сказала она и сбросила на пол подобранный подол.

Неожиданно она вспомнила, что у них в отряде как раз сейчас идет репетиция и ей надо на ней присутствовать. Стеклянная бусина выскользнула из моих рук, Татьяна встала и, попрощавшись, вышла. Анька замерла с чайником в руке и чуть не перелила кипяток через край стакана.

– Это ужасно! – воскликнула она, обращаясь сразу ко всем. – К нам нельзя пригласить приличных людей. «Трахнем “чайковского”!» А частушки эти про Мирона с вороной?

После такого заявления все мы автоматически становились людьми неприличными, что было обидно, ведь до прихода Татьяны всех почему-то все устраивало.

– Да, Женя, – я отодвинулась от него, чтобы обозначить, что не хочу примыкать к обществу неприличных людей, и стряхнула песок с покрывала. – Почему ее вы называете Татьяна, а нас – Дашка и Анька? Как в казарме живем.

– Можно подумать, ты была в казарме, – сказал Женька, запнувшись на последнем слове.

– Я?! – Я снова забралась с ногами на кровать и развернула его к себе за плечи. – Знаешь что, Женя, раз уж у нас сегодня все рассказывали, кто у кого папа, так вот, мой папа – полковник ВВС России, и я была в казарме неоднократно. Так вот, когда там оказываются старшие по званию или женщины, то все без напоминания отключают свой каталонский и переходят на русский литературный.

– Иисусе, – проговорил Женька и трижды перекрестился. – У тебя папа – полковник?!

– У меня тоже! – угрожающе сказала Анька и развернулась к