— Нужно придумать, чем ещё мы сможем напугать кушитов, чтобы они сдались без боя.

— Напугать? Не знаю, мне кажется, они и так тебя боятся, но без боя всё равно не сдадутся.

— Если боятся, то хорошо, но нужно так их напугать, чтобы они даже сражаться перестали. Ты видел, что среди воинов царства Куш много наёмников-кочевников?

— Видел, но их немного. Лазутчики говорят, что едва тысяча наберётся, — с усмешкой сказал Фобос.

— А разве этого мало, если они все на верблюдах?

— Они неопытные воины, твои верблюжьи всадники их победят.

— Победят, но цена победы тоже имеет значение.

— Похвально, что ты бережёшь своих солдат, не всякий полководец на это способен.

— Это так, но здесь всё просто. Новые воины завсегда хуже старых, и за одного битого двух не битых дают, а у меня уже почти гвардия начала образовываться, я их в бой стараюсь не посылать в первых рядах. С каждым новым сражением у меня станет всё больше опытных воинов, а если я в бою буду терять до половины своих бойцов, то с кем я останусь дальше?

— М-да, а ты ведь ещё и всех лечишь, и откуда у тебя такие навыки, и женщин в команду лекарей зачем-то набрал?

Я поморщился, с женщинами не всё так хорошо оказалось, появились определённые проблемы, которые отвлекали. К тому же, их и не так много, так что, пришлось параллельно обучить десяток лекарей-мужчин, которые мало-мальски справлялись с поставленной задачей и спасали раненых воинов. Конечно, во многих вопросах они оказывались бессильны, ведь на войне встречаются подчас такие ужасные раны, что даже опытному лекарю тяжело с ними справиться. Так что, проблем с оказанием медицинской помощи у меня выше крыши, на самом деле. Воевать-то нужно умением!

— Лечить воинов — это насущная необходимость и мой долг, как полководца и лекаря. Здесь я всегда буду непреклонен!

Фобос хмыкнул, как мне показалось, с превеликим удивлением. Ну да, разве греки своих раненых не лечат⁈ Как раз и они, и римляне этим всегда и занимались, но видимо, услышать такие слова от дикаря, каким он меня считал, казалось ему неуместным.

Не став продолжать разговор дальше на эту тему, я резко его переменил.

— Завтра мы должны переправиться на тот берег.

— А чего сразу не пошёл по правому берегу?

— Чтобы разведать обстановку и помешать прийти подкреплениям с этой стороны. Мы же здесь все гарнизоны повыбили, да пограбили, да местных кочевников отогнали далеко и надолго, теперь, кроме наёмников, что сидят на правом берегу, никто и не придёт.

— Египтяне могут прийти.

— Могут, а кто там сейчас правит?

— Птолемей Первый.

— Птолемей Первый!!!

— Да, соратник Александра Македонского, сейчас сатрап Египта.

— Вот те номер! — пробормотал я вслух, — кажется, я погорячился с захватом царства Куш.

Фобос ничего особо не понял, но насторожился.

— А что?

— Он грек?

— Да, он сын племенного вождя из Эордеи, что в Македонии, он диодох Александра.

— Понятно, то есть, армия у него всё больше греческая?

— Нет, армия в Египте состоит из разных народов, но почти вся тяжёлая пехота — это греческие гоплиты.

— Понятно. Поторопился я с походом, надо было ещё подготовиться.

Фобос заинтересовано посмотрел на меня.

— Отступать уже поздно!

— Поздно, — вздохнул я, — и уже не нужно, поэтому мне крайне важно сохранить как можно больше своих воинов, ведь, не ровен час, вмешаются египтяне и тогда нам придётся очень плохо. Моя армия ещё не закалена десятками битв, она ещё слишком рыхлая, у меня мало бывалых и старых воинов, и сама армия ещё слишком малочисленная.

— Рад, что ты это понимаешь, и поэтому я готов выступить послом от твоей стороны, чтобы замириться с Египтом.

— Так я на них и не нападал.

— Ну и что? Связи нужно заранее создавать. Глядишь, Птолемей и пойдёт тебе навстречу, тем более, ты официально женат на дочке прежнего царя Аксума, а ещё и не убил его, оставив дальше править, то есть, ты надёжен и совсем не дикарь, каким все тебя представляют.

— Мало ли кто и что думает обо мне⁈ Мне на то глубоко и сильно наплевать, а вот договориться с Египтом точно стоит, вот только посылать тебя туда я не стану.

— Почему, я доеду до Египта сам, с небольшой охраной.

— Я боюсь не того, что ты можешь не доехать, а того, что ты можешь слишком многое обо мне рассказать. Тебя могут схватить и под пытками выудить из тебя всё, что ты знаешь, а потом склонить на свою сторону или вовсе заточить в темницу. Ты этого разве не предполагаешь?

— Всё может случиться, но кроме меня всё равно некого послать.

— Значит, и посылать не будем. Вот возьму Мероэ, захвачу царя в плен и тогда пошлю его визиря в Египет с нашим предложением.

Фобос, услышав мои слова, откровенно заржал и смеялся весьма долго, у меня даже возникло желание дать ему под дых, чтобы он захлебнулся этим смехом, но жаль стало старика, а то умрёт ещё, а мне и поговорить будет не с кем. Беда, беда, огорчение.

— Посмеялся… а теперь дело говори, не хрюкай тут смехом, старый уже, а всё туда же.

— Да, благодаря твоим эликсирам и снадобьям я уже себя старым не чувствую, — отсмеявшись сказал грек, — впору молодым уроки давать. Тебе бы их продавать, богатым стал бы царём. Зачем тебе вообще царства захватывать, у тебя же всё есть: красавица жена, большое царство, преданное тебе лично войско, а за твоими эликсирами к тебе станут посылать целые караваны.

— Войска они будут посылать, а не караваны, чтобы это всё отобрать, — хмуро буркнул я.

— Мы далеко, не дотянутся.

— Если захотят, то дотянутся. Александр Македонский до Индии дошёл, а тут по Нилу всего ничего, за полгода доберутся, где водой, где посуху.

— Не доберутся.

— Это бесполезный спор, Фобос, я сейчас нахожусь перед Мероэ, а не перед Аксумом, и сегодня вечером мы вернёмся назад к броду и переберёмся на ту сторону.

— Как ты это сделаешь?

— Уже сделал. Ты же видел, что многие собирали и нарезали камыш целыми днями, чтобы связать его, а другие рубили тонкие деревья? Вот с их помощью я наведу переправу через