Но Ада словно взбесилась. Вырвав руки, она отскочила от командира почти к самому трактиру, ближе к праздному шуму и звукам музыки. Еще недавно она предавалась грезам, убаюканная зачарованностью взглядов Винсента. Сейчас же он был с ней жесток.

– Я все равно умру. Каплей крови больше, каплей меньше. Ваши слова не имеют смысла. Никакая другая принцесса, откуда бы они ее ни взяли, не даст магии наполнить воды реки, какой бы волшебной она ни была. – Адалин впервые говорила с командиром с ненавистью. – Ритуал завязан на моем роде, на когтях, которые я ношу, и на добровольной жертве. Даже если Евандер не обманывает вас и еще какая-то процессия идет по другой стороне реки, то они наверняка ждут меня. И ищут. А девушка только для того, чтобы люди не волновались и не услышали о пропаже принцессы. – Ада резко одернула плащ. Придумав свою версию событий, она начала успокаиваться. – Кем бы ни были грешники, напавшие на нас у реки, их цели были нелепы, и они никак не связаны с моим отцом. Письмо, – она сглотнула, – или не существует, или написано не им. Не смей плохо думать о нем. Верь во что хочешь, попирай что хочешь, но никогда не говори мне, что мой отец против меня. Иначе, – принцесса стояла как вкопанная, но Винсенту показалось, что она вот-вот сорвется с места, – иначе, клянусь, я заставлю тебя пожалеть. – Весь ее облик указывал на мужество ребенка, который всегда защитит своих родителей. Такая безусловная любовь, по мнению Винсента, была самой опасной.

Он проиграл. Он знал, что рано или поздно принцесса обо всем узнает, но не подозревал, что она будет настроена против него с такой яростью.

За спиной принцессы хлопнула дверь, послышались шаги. Винсент с удивлением заметил опухшую от слез Клер и рыцаря, которому для полноты образа кровожадного дракона не хватало только выпускаемого из пасти огня. Альвах был явно чем-то озабочен, меж его светлых бровей залегла глубокая складка.

– Давайте поскорее уберемся отсюда, – заявил рыцарь, исподтишка оглядывая Адалин. Вопросительно глянув на Винсента, он продолжил: – Ребята в трактире, гкхм, произвели впечатление. Как бы жаждущие померяться с Альвахом силой не выскочили следом за нами. – Леверн обернулся проверить свои подозрения. Клер вздрогнула и спрятала лицо под капюшоном. От внимательного Винсента не ускользнуло и то, что Альвах помрачнел от движения сестры; руки немого стрелка сжались в кулаки.

– Все целы? – осторожно поинтересовался Винсент. В ответ Леверн только покачал головой.

* * *

Рыцарь быстрым шагом направился к пристройке, служившей стойбищем, чтобы привести животных. Сонные лошади с трудом вышли, фыркая вразнобой. На полпути к трактиру он встретил Винсента.

– Что случилось?

Леверн, мрачнея, ответил:

– Пара пьяниц. Альвах справился, я даже не размялся. Клер… испугалась. Как принцесса? – почти шепотом спросил Леверн, сбавляя шаг.

– Не верит мне. В гневе. – Винсент не знал, как ему удалось сократить все до пяти слов.

Стражники вернулись к ожидавшей у трактира компании.

– Альвах, поедешь с Адой? – бросил через плечо Леверн, высматривая друга. – Я сегодня буду надоедать разговорами сестренке.

Стрелок кивнул, запрыгивая на лошадь. Альвах протянул руку принцессе, но она проигнорировала его.

– Вы можете думать что хотите, – голос Адалин был негромким и четким. – Но мой отец не замешан в происходящем. Он – преданный своему народу глава, и любой, кто посмеет говорить обратное, больше не будет сопровождать меня. Несмотря ни на какие поддельные процессии, я еду к храму. Ритуал должен свершиться, и я должна оказаться там вовремя.

После этой речи Адалин взяла протянутую руку Альваха и забралась в седло. Леверн удивленно следил за принцессой, пока Клер не дернула его за рукав.

– Да-да, едем, – пробормотал рыцарь, взбираясь на лошадь.

Процессию замыкал Винсент, размышлявший о том, до чего же непостоянны человеческие привязанности. Люди, с которыми он путешествовал, до недавнего времени были ему незнакомцами; несколько дней назад он мог назвать их друзьями, а к нынешнему моменту он успел рассориться с одними и разочаровать других.

Они разбиты, каждый по-своему, а впереди их ждал самый сложный участок дороги, где любая заминка может стоить жизни. Когда Винсент думал о будущем, у него все внутри сжималось. Прекрасный город, разросшийся над водопадом, словно корона на голове правителя, для всех был чудесным сном, но для него – кошмаром. Огромный, скрывающий тайны, манящий синевой, великолепный Мурусвальд.

Лекарь Пеон, едва покинув покои принцессы, остановился, недовольно качая головой. Его коллега – пожилая дама, в чьих силах уничтожить десяток здешних лекарей одним взглядом, попросту выставила его за дверь! «Статная дама, будь она трижды… благословлена Санкти, видите ли, заявила, что желает осмотреть принцессу одна», – негодовал он.

Лекарь приметил неподалеку Евандера, который уныло подпирал стену. Сегодня принцесса впервые после нескольких дней, полных грусти и горечи ее преданных слуг, открыла глаза. Жители поместья были в отчаянии – оно заходило в сердца без стука и покидало так же неожиданно, как и появлялось, оставляя после себя разруху.

Хозяева дома после долгого разговора с Феликсом пообещали оставить произошедшее в тайне. Лекарь Пеон понимал их – едва ли толпы перепуганных жителей, которые стекутся к поместью из-за слухов, улучшат ситуацию. О нечестивом человеке, отравившем принцессу, никто не говорил – его, в сопровождении королевской стражи, увезли в Мурусвальд. Какая участь ждет мерзавца, покушавшегося на драгоценное дитя, лекаря не волновало. Главное – ее высочество жива, правда, очень слаба, но это уже его забота. И если бы не старая карга, изображающая великую царицу местных лекарей, он бы давно поставил принцессу на ноги.

Евандер, увидев Пеона, сделал в его сторону пару вялых шагов. Последние дни он был, что называется, не в себе, и командирам даже не удалось хорошенько его отчитать, ведь нет никакого удовольствия ругаться с тем, кто и так осознает свою вину и не делает никаких попыток защититься. Даже черствый Феликс сдался и прервал свою гневную тираду, повелев напоследок стражу не отходить от покоев принцессы. Что Евандер с успехом и выполнял – охранники, приставленные хозяевами дома, сменяли друг друга, а Евандер не сходил с поста.

Лекарь громко вздохнул, недовольно качая головой. Кроме Евандера, поблизости никого не было; надменная лекарка еще до начала осмотра отправила всех восвояси. Видимо, статную седовласую женщину в длинном белом одеянии, которое походило одновременно и на платье, и на мантию, они прекрасно знали и не смели перечить.

Пеон ответил раньше, чем Евандер успел хоть что-то сказать.

– Она очнулась. – Лекарь приметил синие круги под глазами мужчины и сменил обнадеживающий тон на строгий: – Немедля иди спать. Сейчас ты ничем не помогаешь, зато позже, когда двинемся в путь, начнешь мешать. – Он не имел привычки долго уговаривать служащих короля. К ним требовался строгий подход: четкий приказ и выполнение, а возможность выбора обычно сбивала бравых стражей с толку. Другое дело принцесса – с ней пришлось носиться и умасливать ее, дабы она не капризничала. Как раз из-за разнеженных барышень Пеон предпочитал сопровождать стражу, а не протирать штаны в королевском замке, где милых дам было значительно больше.