Софи нахмурилась. Она считала, что слухи - дело рук Тремонта или Гарольда, и мысль о том, что к ним может оказаться причастен кто-то другой, застала ее врасплох.

– Миссис Сойер? - переспросила она. - А-а, вы, наверное, имеете в виду любовницу вашего брата?

– Она давно не его любовница, - решительно возразила сестра Истлина. - И мне неприятно вообще говорить о ней. Она хитра и холодна как ледышка.

Лицо Софи вспыхнуло от удовольствия. С неожиданно пробудившимся аппетитом она стала намазывать клубничный джем на ломтик поджаренного хлеба, внимательно слушая миссис Трамбулл.

– Я отлично понимаю, что ей не захотелось оказаться брошенной, но набраться наглости рассчитывать, что Гейбриел женится на ней, - уже полное бесстыдство. Гейбриел никогда бы не связал свою жизнь с женщиной, известной своей алчностью и любовью к деньгам.

– Может быть, он ничего не знал о ее качествах?

– Вы думаете, мой брат настолько наивен, что не способен разглядеть такие вещи сам? Я убеждена, что он прекрасно сознавал, что представляет собой миссис Сойер, и собирался вскорости положить конец их отношениям.

– У вас нет к ней ни капли сострадания? - спросила Софи. - А ведь ее положение незавидно.

– Ее положение-дело ее собственных рук, хотя, должна признать, я действительно от природы слишком сурова, мне не хватает снисходительности.

«Нет, - подумала Софи. - Просто еще одно подтверждение тому, как привязана миссис Трамбулл к своему брату. Я напишу Истину сама, и сегодня же. Нужно дать знать маркизу, что ему нет необходимости приезжать сюда, чтобы извиниться за то, в чем нет его вины».

Через несколько дней после появления Софи в доме Трамбуллов пришла записка от маркиза, в которой он ссылался на неотложные дела, требующие его непременного присутствия в Лондоне. Таким образом Истлин надеялся успокоить сестру. Однако его уловка не сработала. Кара продолжала сходить с ума от беспокойства. Софи едва не призналась, что Истлин не появился по ее вине. Однако ее остановила мысль, что Кара не простит ей ее поступка и не сможет относиться к ней с прежним доброжелательством.

* * *

Полковник развернул свое кресло таким образом, чтобы подставить спину горящему в камине огню. Он нацепил очки на кончик носа и окинул Истлина долгим внимательным взглядом поверх золотой оправы.

– Тебе нечего больше мне сказать? - спросил он. - После того как ты потратил гораздо больше времени на мое поручение, чем я предполагал.

– Пять месяцев, - ответил Истлин. - Нам не удается повлиять на оппозицию.

– Пять месяцев. Неужели так много? Я все же рассчитывал, что у нас есть какие-то надежды. - Полковник покачал головой.

– Вы же знали, как обстоят дела. - Истлин взглянул на высокие часы у входа в кабинет Уэста. - Вы легко можете подсчитать, сколько дней и даже часов заняло ваше поручение.

– Весьма приблизительно. - Блэквуд говорил совершенно серьезно, без тени улыбки. - Причина - Тремонт?

– Да. Он совершенно непреклонен. Мне удалось заручиться поддержкой Хелмсли в нашем деле, но потом и он пересмотрел свое решение, объяснив, что намерен во всем следовать советам Тремонта, которому безусловно доверяет.

– Чего хочет Хелмсли?

– Пост в Министерстве иностранных дел - верный путь к креслу премьер-министра.

– Проклятие, как ты любишь выражаться.

– Да.

Полковник задумался. Выглядел Истлин изможденным. Обычно, получив задание, он испытывал своего рода охотничий азарт, заставлявший его мозг работать активнее и находить новые решения, новые аргументы, новые подходы. Ему нравилось рассматривать каждое поручение как вызов своим способностям и интеллекту. Что же с ним случилось? Блэквуд решил сменить тему разговора.

– Ты видел Уэста? Вы говорили о смерти его отца? - спросил Блэквуд.

– В общих чертах. Я полагаю, у вас уже сложилось свое мнение.

Блэквуд еле заметно кивнул.

– Мы с Уэстом встречались в клубе вчера вечером. К нам присоединились Норт и Саутертон. Мы отметили своеобразные поминки по покойному герцогу Уэстфалу, тем более что никто так и не соизволил отдать ему дань уважения. Боюсь, он так и останется неоплаканным, хотя, должен заметить, Уэст относился к недостаткам своего отца гораздо более терпимо, чем большинство из нас. Вам известно, что Марчмен не имел особых надежд получить титул и состояние. И тем не менее старый герцог сделал все возможное, чтобы узаконить положение Уэста.

Порыв холодного ноябрьского ветра распахнул окно. Звук заставил Иста обернулся и бросить взгляд на улицу, но в надвигающихся сумерках Исту вспомнилось недавнее пребывание в доме Уэста, когда провожали герцога Уэстфала в последний путь. Небольшая кучка друзей собралась в его лондонском доме, чтобы выказать свое уважение мистеру Эвану Марчмену. Нельзя сказать, что все испытывали особую скорбь по поводу кончины человека, которому Уэст был обязан своим появлением на свет. Присутствовали также мать и отец Истлина и родители Саутертона. Даже вдовствующая графиня Нортхем почтила ненадолго своим присутствием дом Уэста, хотя и не преминула заметить, к вящему удовольствию собравшихся, что по-прежнему не может простить Марчмену его ужасного поступка, который двадцать лет назад стоил ее отпрыску его великолепного носа. Никто так и не смог убедить леди Нортхем, что наружность ее сына только выиграла.

Истлин невольно заулыбался, вспомнив эту историю.

– Ну что ж, в последнее время тебе явно не хватает твоей обычной веселости, - заметил полковник перемену в его настроении.

– Я стараюсь.

– Все леди София?

– Я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.

– Не ее ли вина в том, что ты стал таким угрюмым в последнее время и не справился с порученным заданием? - резко заметил Блэквуд.

– Нам лучше не обсуждать леди Софию, полковник, - осторожно ответил Истлин. - А что касается поручения, я постараюсь удвоить усилия.

Блэквуд снял очки и аккуратно сложил дужки. Он мучительно старался выбрать верный тон и произнести нужные слова.

– Я всегда ценил твое благоразумие, Ист, и предпочитал предоставлять тебе полную свободу действий. И всегда доверял тебе. Я и сейчас полагаю, что могу рассчитывать на тебя во всем. Но мне никогда не приходило в голову, что ты можешь не доверять мне. Я кое-что узнало леди Софии. Ты можешь ничего не рассказывать.

– То, что вам удалось узнать, вряд ли имеет значение. Я не видел леди Софию с того момента, как покинул Тремонт-Парк в конце сентября.

– Да, с этого времени ее никто не видел в Лондоне, - продолжал полковник. - Тремонт, конечно, вернулся в город, а она нет, но мне доподлинно известно, что в Тремонт-Парке ее нет.

– Так, значит, вы ошиблись и она все-таки в Лондоне: Я уверен, что, если бы вы наведались на Боуден-стрит, вы бы ее там застали.