— С чего вы взяли? — вдруг оборвала его Вера.

— Как? — изумился Леонид. — Но вам ведь небезразлична его судьба. А сейчас, когда он влюблен, вы больше, чем кто бы то ни было, можете влиять на него. Что вам стоит надавить, убедить его вплотную заняться контрактом… И потом… Вы меня извините, конечно, но вы достигли определенного материального уровня и, конечно, не захотите связать жизнь с человеком более низкого социального статуса. А работа в Голливуде позволит Алеше подняться на один уровень с вами. Разумеется, на некоторое время вам придется расстаться, но потом вы сможете тоже прилететь в Америку, открыть там филиал вашей клиники. В Голливуде, знаете ли, большой спрос на психиатров, — ухмыльнулся он.

Вера неожиданно поднялась из-за стола, уперлась кулаками в столешницу и отчетливо выговорила:

— Я не считаю для себя возможным давить на Алексея и убеждать его в чем бы то ни было. Все эти манипуляции мне глубоко противны. Что бы он ни предпринял, это его решение и его жизнь. Поищите себе другого сообщника.

Усилием воли подавив раздражение, она взглянула на него по-другому, с профессиональным участием и пониманием:

— А вам, Леонид, я все же настоятельно рекомендую обратиться к доктору. Не доверяете мне, могу рекомендовать вам кого-нибудь из моих коллег. В вашей ситуации просто опасно пускать болезнь на самотек.

«Сука!» — пробормотал про себя Леонид. Он медленно поднялся с кресла для посетителей, не скрывая своей ненависти и отвращения к этой насмешливой, уверенной в себе бабе. Значит, так, да? Ладно, ладно, мы еще посмотрим…

Он чувствовал, как колотится где-то в горле неестественно разбухшее сердце, ощущал неприятный железный привкус на языке. Мысли путались, осталось лишь единственное желание — поскорее добраться до заветных таблеток, принять сразу парочку и запить щедрой порцией виски.

— До свидания, — с трудом выговорил он.

— Всего доброго, — бросила вслед Вера.

Массивная дама с лакированным начесом, облаченная в жестко топорщившийся бордовый пиджак, объявила:

— А теперь обменяйтесь кольцами.

Счастливый новобрачный Лев Анатольевич, плотный низкорослый мужчина с роскошными черными усами, сграбастал с плюшевой подушечки кольцо и принялся неловко нанизывать его на обтянутый кружевом перчатки палец Ларисы. Невеста в свою очередь окольцевала очередного жениха и расплылась в безмятежной улыбке.

Алеша наблюдал за новобрачными, едва сдерживая смех. Леонид мрачно изучал носы собственных ботинок. Марианна держалась как обычно, ровно и сдержанно, лишь лицо ее выглядело странно усталым и постаревшим, уголки ярких губ чуть опустились вниз. Изредка она нервно оглядывалась по сторонам, и, когда встречалась взглядом с Леней, горло ее едва заметно вздрагивало.

Новоиспеченные муж и жена поздравили друг друга первым супружеским поцелуем, хрипатый магнитофон взревел свадебный марш, тетка с начесом распахнула высокие двери, и счастливое семейство выкатилось на освещенную солнцем мраморную лестницу Дворца бракосочетаний.

— Ура! — неожиданно взревел Алеша, вытащил из внутреннего кармана хлопушку и взорвал ее высоко в воздухе, осыпав молодых конфетти.

— О господи! — передернула плечами Марианна.

Мать расхохоталась, потрясая завитыми кудрями. Леонид сплюнул под ноги. Вот они, мать и сынок, два сапога пара. Шутки, прибаутки, песни, пляски, а здравого смысла ни на грош. Интересно, рассказал ли Алешка матери про свою вновь обретенную первую любовь? Про то, что ради этого отказывается от блестящей карьеры? Она бы его одобрила, это наверняка.

Лысина Льва Анатольевича бликовала на солнце. Лара висла на его руке, счастливо щебеча. Марианна курила, спрятавшись за беленой колонной. Подъехало такси. Лев Анатольевич галантно распахнул перед молодой женой дверцу. Мать впорхнула на заднее сиденье, в последний момент затащив с собой и Марианну. Машина тронулась вперед, Лара, высунувшись из окна, закричала:

— Мальчишки, идите быстрее. Сейчас дома отпразднуем.

Братья медленно двинулись в сторону дома.

Алеша шагал, не глядя на Леонида, думая о чем-то своем. Глаза казались еще голубее от отражавшегося в них яркого летнего неба. В задумчивости он поддел носком ботинка валявшуюся на земле смятую жестяную банку и принялась пинать ее. В каждом движении, в каждом взмахе руки было столько природной грации и силы, что Леонид, наблюдая за ним, ощущал почти физическую боль от досады. Но ведь, в конце концов, еще не все потеряно. «Ведь сам Алешка не дал точного ответа, — успокаивал он себя. — Кто знает, чего он мог наболтать этим бабам». Брат беззаботно насвистывал, пружинисто шагая по тротуару. Налетевший ветер взлохматил его выгоревшие волосы, сделав похожим на того, былого хулиганистого мальчишку. И Леня наконец решился, откашлялся, прочищая вмиг пересохшее горло, заговорил:

— В последние дни мы почти не видимся. А нужно ведь многое обсудить.

— Что? — удивленно вскинул голову Алеша.

— Ну как же… Наш отъезд в Америку. Нужно ведь собрать документы, подать на визу…

— Черт! Я совсем забыл… — смущенно протянул брат.

— Что забыл? — осторожно спросил Леонид.

— Ну, я же сказал тогда, что подумаю, и совсем забыл, что еще не дал тебе окончательного ответа.

— Я думал, все решено, — изобразил недоумение Леня.

Впереди показался их старый, на века выстроенный дом. Крупное серое здание, с высокими окнами, лепными карнизами, узкими немногочисленными балконами. Они миновали сырую подворотню, в которой когда-то, таясь от всевидящей бабки, впервые пили мелкими глотками вонючее «Жигулевское». Во дворе, заунывно скрипя, раскачивались качели. Старые липы шелестели запыленными темными листьями. Из какого-то окна доносилась негромкая музыка.

— Нет, Леня, нет. Ты извини, — покачал головой Алеша.

— Нет? — дернулся Макеев, все еще не в силах поверить, что все пропало, игра проиграна.

— Нет, не поеду. Я не могу, да и… не хочу. Спасибо за предложение.

Алеша дернул на себя тяжелую деревянную дверь подъезда. После яркого солнца прохладный затхлый сумрак лестничной клетки словно обрушился на Леонида. Или, может быть, на мгновение потемнело в глазах. Брат легко взбегал вверх по ступеням, Макеев же поднимался, наваливаясь плечом на перила. Отчего-то заныл вдруг сустав, тот, оперированный много лет назад, и Леня почти машинально нашарил в кармане таблетки.

В квартире было шумно. Хлопали двери комнат, кричала что-то мать, мимо пронеслась Марианна, открыла кухонный шкаф, принялась что-то быстро искать, грохоча и роняя на пол предметы. Леня, не вполне четко соображая после только что принятых таблеток, прошел в гостиную. Лев Анатольевич одиноко сидел за накрытым праздничным столом.

— Что происходит? — осведомился Леонид.

Тот пожал плечами: