Многим это покажется удивительным, но автор предназначила книгу для женщин. В своей колонке в лондонской газете “Дейли телеграф” Грир пояснила: “Считается, что лишь небольшая подгруппа мужчин-геев любит рассматривать фотографии мальчиков. Но я хотела бы дать и женщинам право должным образом оценить преходящую красоту мальчиков – подлинных мальчиков, а не жеманных тридцатилетних мужчин с эпилированной грудью”. Но, вопреки пожеланиям автора, “Красивого мальчика” раскупили в основном представители той самой подгруппы. Это, вероятно, говорит об относительной малочисленности не только женщин-педофилов, но и женщин-гебефилов. Когда я спросил у одной знакомой, тридцати с небольшим лет, смог ли бы ее возбудить мальчик-подросток, она ответила что-то вроде: “ Ты себе хотя бы представляешь, как пахнут кроссовки четырнадцатилетнего пацана?” Ну, ясно, что она не гебефил и не подофил.

В Сиднее, откуда Грир родом, в 2008 году вспыхнул скандал. Полиция взяла штурмом галерею Roslyn Oxley 9 в районе Паддингтон и конфисковала более десятка работ известного фотографа Билла Хенсона. Креативный класс Австралии десятилетиями считал Хенсона национальным достоянием. Его работы украшали Музей им. Соломона Гуггенхайма в Нью-Йорке, Национальную библиотеку в Париже и Венецианскую биеннале. Всю творческую жизнь Хенсон фотографировал подростков. Накануне открытия выставки в Сиднее галерея отправила представителям высшего общества Нового Южного Уэльса электронные приглашения, на которых был один из портретов обнаженной тринадцатилетней девочки. Это изображение попало к Хетти Джонстон, основательнице фонда “Храбрые сердца”. Визит полицейских в Roslyn Oxley 9 был спровоцирован обращениями Джонстон и других озабоченных граждан: те были уверены, что планируется выставка детской порнографии. Когда шумиха утихла, с Хенсона и владельцев галереи сняли обвинения. Но после этого к закону Нового Южного Уэльса о детской порнографии была принята спорная поправка, в соответствии с которой стало нельзя изображать несовершеннолетних обнаженными даже в “художественных целях”. Дело Хенсона вызвало раскол в австралийском обществе: одни указывали на недопустимость цензуры, другие призывали “дать отпор” педофилам. Премьер-министр Кевин Радд заявил, что работа Хенсона “омерзительна” и не имеет “художественных достоинств”. Искусствоведы в ответ назвали Радда филистером. Владельцам галереи угрожали поджогом. А сам фотограф, не потерявший присутствия духа, несколько лет спустя признался, что эпизод “не причинил ему особенных неудобств”.

Очень печально, что детское ню в галерее видится нам уже не как эстетический объект, а как разбитое зеркало, в искаженном виде отражающее наши жутковатые желания. Цивилизованное общество обязано оберегать детей. Но, культивируя мифы о сексуальности, мы доводим себя до моральной немощи. Хорошо еще, что это не смертельное заболевание, а лишь этап взросления: в вопросах секса люди продолжают меняться.

Абсолютность разложения превосходила своей злокачественностью все формы декаданса[93].

Мисима Юкио, “Исповедь маски” (1949)

Круизные лайнеры XXI века – настоящие плавучие города, и подросток с синдромом дефицита внимания и зависимостью от “Ред булл” найдет здесь бесконечно много занятий. А в первой половине XVII века, когда разношерстные британцы оставляли родину из-за противоречий с англиканской церковью и отправлялись колонизировать Америку, путешествие на кишащем крысами судне без удобств, да еще и в обществе пуритан, было смертельно скучным. Представьте, каково было подростку на борту, например, корабля “Тальбот”, отчалившего от острова Уайт в марте 1629 года в сторону недавно основанного Сейлема в колонии Массачусетского залива. (Это было задолго до появления там ведьм, а слухи о том, что некоторые занимаются сексом со свиньями, никого не страшили: за горизонтом путешественников ожидала земля обетованная.) Любой мальчик-подросток – нечто вроде ходячей спермопроизводящей фабрики с недееспособным начальником цеха. Так или иначе, бедолаге придется провести несколько месяцев на посудине, где отвлечению от греховных мыслей служит лишь распевание псалмов и ежедневные проверки десен на предмет цинги.

Сохранились письменные свидетельства о том, что на борту “Тальбота”, держащего путь в Новый Свет, было минимум пятеро таких мальчишек, и именно они сыграли главную роль в важном событии американской истории. Рассказ о них вы едва ли найдете в учебнике, однако ему там самое место – рядом с рассказом о Покахонтас и Джоне Смите (причем тот, что о мальчишках, вероятно, даже правдивее). “Тальбот” и другие суда “флотилии Хиггинсона” причалили у Сейлема 19 июня, и самой срочной проблемой, с которой пришлось разбираться преподобному Фрэнсису Хиггинсону, оказалась вот эта – что делать с “пятью мальчиками-содомитами, которые сознались в своем неназываемом грехе”, совершенном в море. Они, конечно, не были первыми мореплавателями, коротавшими таким образом дни плавания, и далеко не первыми замеченными в том же английскими школьниками. Но эти подростки стали первыми официально признанными содомитами, ступившими на берег будущих США. (Речь, конечно, идет о письменной истории. Индейцы опередили их на века.) Однако подросткам недолго довелось находиться в Америке. Когда власти Массачусетса узнали об оргиях на борту “Тальбота”, они пришли в такой ужас, что затолкали подростков обратно на корабль и отправили их в Англию, присовокупив послание к королю Карлу: поскольку преступление совершено вне территориальных вод, с юридической точки зрения заниматься этими “скотами” должны в пункте отправления.

Я родился 345 лет, 10 месяцев и 17 дней после того, как “Тальбот” бросил якорь у американского берега. Причем родился лишь несколькими сотнями миль южнее Сейлема – в городке Ноувер, штат Нью-Джерси. Не совсем ясно, родился ли я геем (никто же не проходит плетизмографический тест, едва появившись на свет) или мой мозг генетически предрасположен к тому, чтобы обрести безусловную ориентацию к пенисам в первые годы моей жизни в Америке. Но за эти годы изначально существующие религиозные элементы сложились в нерушимую крепость фарисейства. Многие европейцы отмечают, что американцы страдают “комплексом секса”, но не стоит забывать: в далеком прошлом мы европейцы. Просто первыми поселенцами оказались едва ли не самые большие ханжи Европы. К счастью, обличающие геев проповедники к 1975 году слегка сбавили обороты. И все же в тот момент, когда я из утробного одиночества явился в свет, пластинка, завезенная аж в 1629 году Хиггинсоном и К° из чрезмерно религиозной Англии, звучала достаточно громко. В конце концов, хотя пуритане, обосновавшиеся за океаном, и отправили содомитов первой волны обратно в Англию, они и сами имели все необходимые ингредиенты девиантной сексуальности. Так что следующие четыре столетия они благополучно точили вилы и жгли костры.

У Америки давно проблемы с сексом. Впрочем, редко у какой современной страны их нет. Воображая Париж 20-х годов XX века, мало кто вспомнит, что это был очаг угнетения гомосексуалов. Конечно, по сравнению с другими странами, где можно столкнуться с ненавистью к геям и лесбиянкам (на ум приходит, например, современная Уганда), тогдашний Париж был очень даже ничего. Однако и там гомосексуалы были в первую очередь объектами изучения, а не людьми. Если вы гей и ищете самое современное лечение своего “недуга” – сексуальной инверсии, – то Париж начала XX века идеально вам подходит. Здесь вы найдете врачей, поющих дифирамбы многообещающему экспериментальному методу, когда вместо собственных вам пересадят яички покойного гиперсексуального мужчины-гетеросексуала. Впрочем, этот метод, как оказалось, неэффективен, и заключенные французских тюрем, которым пересадили освободившиеся после операций яички гомосексуалов, не превратились в пламенных геев. Но им хотя бы достались человеческие органы. К примеру, в Испании того времени некоторые врачи пересаживали гомосексуальным пациентам обезьяньи яички[94]. И самое странное, что в документах не указано, куда именно пересаживали они эту одну-единственную обезьянью тестикулу. “Что это у тебя такое?” (представляю я, как один из пациентов много лет спустя разговаривает с любовником) “Что, та шишка на спине? А, ерунда! Просто яйцо обезьяны. Я был молод и очень глуп”.