— Мы могли бы побыть с вами, — сказала Пэгги.

— Нет, не могли! — отрезал подполковник. — Оставьте человека в покое. Пусть спокойно работает.

— Вы точно не хотите, чтобы мы остались? — обратилась девушка к Вануну.

— Идите отдыхать, а я поработаю, — попросил Вануну. — В первые же полчаса вам осточертеет наблюдать за мною. Купите книгу о «Медном свитке»[116]в университетском книжном магазине на выходе с территории. Займитесь самообразованием. — Он улыбнулся.

— Хорошо, — согласилась девушка, но, прежде чем отправиться к выходу вслед за Холлидеем, наклонилась и быстро чмокнула растерявшегося профессора в щеку.

Район, называемый в Иерусалиме старым городом, окружала крепостная стена. Этот памятник древнего зодчества, площадью около половины квадратной мили, располагался в юго-западной части современного города. С середины девятнадцатого века его разделили на четыре обособленные зоны: христианский квартал на северо-востоке, мусульманский квартал на северо-западе, еврейский — на юго-востоке и армянский — в юго-западном углу.

В двадцатые годы двадцатого века, когда территория Палестины находилась под британским управлением,[117]некий человек по имени Рональд Сторс, обладающий фантазией Уолта Диснея, недавно назначенный губернатором города, отдал распоряжение в обязательном порядке использовать для строительства в старом и новом Иерусалиме только добываемый неподалеку иерусалимский камень.[118]Кроме того что это давало населению дополнительные рабочие места, местный материал придал городу единообразный вид. Старый город сохранил исторический колорит, за что губернатора и по сей день хвалят архитекторы, защитники природы и гиды.

Крепостная стена сжимала историческую часть города, словно две гигантские ладони. В сложной сети извилистых и переплетающихся между собой улиц вряд ли нашлась бы дюжина более-менее просторных, а большинство было не шире раскинутых рук среднего человека.

«Дружище Эмиль», как и говорил Вануну, обнаружился на узкой улице в христианском квартале Иерусалима, неподалеку от Дамасских ворот. На двери маленького кафе висела овальная табличка с нарисованными тарелкой, вилкой, ножом и непонятными полосками, должно быть обозначавшими поднимающийся над супом пар.

Обеденный зал изнутри выглядел будто высеченный из камня. Столешницы из лазурной керамической плитки в окантовке из светлого дерева, простые стулья с прямыми спинками. Пэгги когда-то целый месяц вела фоторепортаж о войне в Бейруте, а потому отлично разбиралась в здешнем меню. Она заказала целую кучу вкусных яств на квадратных тарелках и гору свежеиспеченного лаваша. Холлидей с удовольствием попробовал и баба гануш, и киббех биль саниех, и карабадже халаб, и муха-марра — сладкие и пряные, жирные и наперченные блюда ближневосточной кухни. К еде полагалось несколько бутылок ледяного «Маккаби Пильзнер».

После обеда Эмиль, владелец кафе, отвел гостей в маленькую комнату позади обеденного зала, где они наслаждались крепчайшим кофе со сладкой пахлавой, опираясь на огромные мягкие подушки.

— Наверное, так сарацины пытали пленных крестоносцев, доводя их до ожирения и кариеса, — счастливо проговорила Пэгги, слизывая медовую глазурь с пальцев. — Да… Эта жизнь — по мне!

— Давайте не будем забывать, что уже пятеро погибли. И число жертв, к сожалению, может возрасти… — Холлидей пригубил кофе. — Это вам не игра типа «Кругосветное путешествие в погоне за Кармен Электрой»… Или как там ее зовут?

— Сандиего.[119]Ее зовут Кармен Сандиего, — вздохнула Пэгги. — Расслабьтесь, Док. Я всего-навсего пытаюсь мыслить позитивно.

— Ну, простите… Я вот тоже пытаюсь мыслить и, главное, осмысливать некоторые события, которые кажутся несколько подозрительными.

— Например?

— Хотите примеров? Пожалуйста! Отец Бродбента, якобы нашедший меч вместе с дядей Генри. Теперь-то мы знаем, что это чистой воды вранье. Кэрр-Харрис, если помните, даже не упоминал его фамилию. Тогда откуда Бродбент-младший мог узнать о мече?

— А еще?

— Кто известил людей Келлермана, что мы отправляемся в Англию? Откуда они узнали, что мы приплыли во Фридрихсхафен? А ведь они знали о нас, едва мы покинули паром. И тот монах…

— Брат Тимоти?

— Да, именно он. Брат Тимоти будто знал заранее, что мы явимся на виллу Монтесано. И когда явимся. Он словно ждал нас. А теперь есть еще и добрый, отзывчивый профессор, взявшийся нам помогать…

— Раффи? — нахмурилась девушка. — Что вы имеете против него?

— Он слишком хороший. Будто положительный герой из дешевой книжки.

— О нем говорил Брейнтри, тот парень из Торонто. И он предложил обратиться к Раффи. Как вы думаете, он тоже вовлечен в некий международный заговор с целью воспрепятствовать нашим поискам? — язвительно заметила она.

— Я не знаю, Пэг. Я думаю о том, что здесь есть какая-то связь. Но вот какая?

— По-моему, у вас начинается мания преследования.

— Дерек Кэрр-Харрис убит. Один из парней, стрелявших в него, убит. Два охранника Келлермана так же мертвы, как и старый Руди Драбек. Это не паранойя, это очевидный факт.

— Какой из ваших очевидных фактов имеет отношение к Раффи?

— Он слишком вовремя появился.

— Ну и что? Это повод, чтобы подозревать человека?

— Текст, расшифрованный с помощью золотой проволоки, отсылает нас к замку Пелерин. Замок сейчас в запретной зоне, которая контролируется военными. И вдруг, о чудо! У Раффи Вануну тут же находится приятель, помогающий выбить разрешение на въезд. В подземелье нас почти поймали, прижали к стене, казалось бы, все… Но нет! В подводной пещере привязана лодка. Исправная и заправленная горючим, как раз чтобы добраться до Хайфы. Это очень подозрительные совпадения. Такого не может быть.

— Раффи звонил своему другу из «Меридиана», спрашивал о лодке. Тот объяснил, что лодку оставили там нарочно — в следующие выходные военные планировали какие-то исследования в заливе или что-то вроде этого…

— Вот словам насчет «что-то вроде» мне почему-то хочется верить больше, чем другим объяснениям.