Сестрички были очень рады снова попасть в общество. Мне такое времяпрепровождение не нравилось совсем, но ради радостных лиц родственниц я был готов и не на такое. Тупые великосветские разговоры и расшаркивания, глупые вопросы… О-ох…

Особенно меня обхаживал в этот вечер парниша по имени Тэрис. Пристал как банный лист! Пытался вытащить на каждый танец, приносил соки, пирожные, вещал какую-то замудрень… достал по полной. Послал бы я его, но Мэгам просил вести себя по возможности прилично. Намекал, что это важно для хозяев, гость у них какой-то крутой, вроде и инкогнито, но все его знают. Так что приходилось терпеть и на морде лица рисовать приятственную улыбочку. Только несколько раз удалось избавиться от ухажера — пару раз, когда я танцевал вальс с Кэраном, и пару раз, когда мы с сестрами пели для гостей. Ближе к концу вечера Тэрис потащил меня на балкон. Сестрички только посмеивались, видя мои мучения.

Вышли мы на балкон, и понеслись стихи из этого придурка. Стишки так себе, но пока Тэрис их читает, размахивая руками, то как бы случайно придвигается поближе. Я тоже как бы случайно пару шагов назад… Минут десять мы маршировали таким макаром по балкону. Решив, что свою долю приличностей уже выполнил, я собрался, пока никто не видит, послать этого недоумка далеко и надолго, но в этот момент Тэрис сделал свои очередные два шага и схватил меня в объятия.

У меня от неожиданности челюсть отвисла. Блин! Что он собирается у меня нащупать? Мяса же почти нет, лишь немного мышц накачано! Худа и ребриста, как батарея парового отопления. В местах передне-верхнего прощупывания лишь пара прыщиков, можно сказать, почти ровно. Да и на том месте, на котором сидят, только-только тазобедренные кости стали покрываться мышцами. Вот и спрашивается, ну какого по мне шарить, если там ничего нет?! Слегка повернув ногу, я стукнул придурка каблуком по ноге. Отскочив от меня, Тэрис запрыгал на одной ноге, шипя что-то невнятное, явно ругательства.

— А теперь ты мне доходчиво объясняешь, что тебе от меня надо и к чему весь этот цирк, — хмуро глядя на этого болвана, сказал я.

Что-то процедив сквозь зубы и наклонив как баран голову, парень двинулся на меня. Судя по виду, явно не цветочки дарить. Вот спросить бы Мэгама: и как в этом случае вести себя прилично? Дать, что ли, себе морду начистить? Эдакие приличия пусть он сам соблюдает.

На занятиях боевыми искусствами, которые я когда-то видел, монахи часто пользовались лентами и платками для отвлечения внимания. Эта идея мне понравилась, и для таких случаев у всех членов моей команды на поясах, шеях, в карманах лежало и висело по нескольку платков или шарфов.

Я махнул перед глазами странного ухажера платком и сразу врезал ему ногой по колену. Немного согнувшись, парень застыл с выпученными глазами и раскрытым ртом. Похоже, он еще не сталкивался с отказами от особ женского пола. Но когда-нибудь ему с этим все равно придется столкнуться, так почему же не сейчас? Я присмотрелся: успокоился парень или как? Оказалось, или как. Глазки загорелись, типа щас буду рвать и метать. Ну конечно же, какой позор, дама обидела, это просто оскорбление!! Ну-ну…

Чтоб не сильно рисковать (свое тело беречь надо), я снова махнул двумя разноцветными платками и врезал (не особо сильно) парню промеж ног. Согнувшись, тот упал на колени, судорожно хватая ртом воздух.

— Еще раз спрашиваю: что и зачем? — резким голосом потребовал я ответа.

Упрямец начал медленно подниматься.

Было неясно, дошло до него, что не стоит приставать, или нет. Наконец, вспомнив про свои возможности, я нанес ментальный удар, чтоб запутать мысли и прекратить эту разборку. Быстро оглядев себя, я перекосил верхнюю юбку, разлохматил слегка волосы, половину кружев на груди заправил внутрь и, схватив парня за руку, открыл дверь в зал. Поняв, что народ занят своими делами и мало обращает на нас внимания, я, заходя в зал и толкая перед собой парня, держащегося за причинное место, заорал:

— Безобразие!!! Нападают! Пристают! Я честная девушка… в смысле девочка… в смысле честная. А некоторые извращенцы и уроды кидаются и хватаются прямо за… в смысле грудь… в смысле за то место, где должна быть грудь. Да-а… И я думаю, она там будет… когда-нибудь…

Я запутался. Мэгам и сестрички с трудом сдерживались, чтоб не заржать. Часть гостей смотрела на нас с недоумением, а часть — возмущенно. Вероятно, у возмущенных имеются дочери, а у недоумевающих — сыновья.

— Что это с ним? И почему он так странно м… э… — заблеяла одна толстая дама.

— Вы хотите сказать, держится за..? — Состроив невинные глазки, я посмотрел на даму и продолжил: — Он начал меня хватать за… — Я оттянул вырез платья и заглянул внутрь.

Сестры и Мэгам засмеялись вслух, а я продолжил:

— За это самое… А мне не понравилось. Я толкнула его, а сзади лестница… Он и упал… и, наверное, ударился ими о лестницу… — Что-то у меня речь не получается.

Надо было все же, перед тем как войти сюда, придумать что-то поумнее. Такой частью тела о лестницу — это же как извернуться надо?! М-да-а…

— Ты как посмела! Ты что с ним сделала! — заорал какой-то мужик, наверное, его отец.

— Я просто отвергла его приставания, а то цепляются всякие уроды, — пожал я плечами и, чтобы закончить скандал, слегка ударил мысленным кулаком по животу орущего мужика. Тот резко замер и замолчал.

— Он не урод! Он нравится девочкам! — взвизгнула толстая дама.

— Если вы себя имеете в виду, то из вас, конечно, может получиться четыре особи женского пола, только вот я не уверена, что это будут девочки, — язвительно ответил я и пошел на свое место за столом.

Пришлось расстроить желудок и у тетки, чтоб быстрее смоталась.

Маркиз Сочено не знал, что делать. Он прекрасно понимал, что пострадавшим в физическом смысле в этой ситуации является парень. Однако с другой стороны, покушение на честь благородной девицы является позором для дворянина… Спас его мужчина, сидевший рядом. Тот самый инкогнито, про которого многие знали. Поднявшись, он потребовал у парня и его родителей извиниться перед девочкой и гостями за безобразное поведение сына, а у меня поинтересовался, что я потребую в качестве компенсации.

Какая классная мысль!! Приходит же такое в голову некоторым! Бегло осмотрев отца урода, я подошел и снял с его руки четыре кольца.

— Мне достаточно. Я вас прощаю, — присев в реверансе, произнес я и сел на свое место.

Все гости замерли, в зале установилась тишина. Инкогнито тоже замер, затем пару раз открыл и закрыл рот, кивнул головой и сел на свое место, удивленно поглядывая на меня. Не выдержав, я подмигнул мужику и ухмыльнулся. На несколько секунд он замер, а затем, хмыкнув, улыбнулся мне.

Мужик с теткой, схватив парня за руку, попытались покинуть зал, но кинувшийся им наперехват Мирэй Сочено начал извиняться и просить остаться до конца ужина. Вырваться им удалось только после того, как они поклялись, что не обижаются ни на кого, а сами извиняются и согласны прийти к маркизу на обед через неделю.