С тех пор прошло восемь лет. Бесплатных билетов мне больше не выдают, и мало того, что я, тридцатилетняя замужняя секретарша, ввязалась в губительную для психики авантюру, считая ее кулинарным подвигом, я к тому же не была в театре уже черт знает сколько.

Еще одним преимуществом той работы было то, что мне выпала возможность познакомиться со знаменитостями, ну, точнее, с теми, кто считается знаменитостью в театральном мире. Как-то я работала помощницей режиссера одной постановки, куда удалось привлечь Дэвида Стрэтерна, актера, которого я знала по парочке заумных извращенческих фильмов. Это было через пару месяцев после моего приезда в Нью-Йорк, и тогда я еще не знала, кто настоящая знаменитость, а кто нет. Знала лишь, что проведу два дня рядом с замечательным, известным актером и что после репетиции запланирована вечеринка, куда каждого попросили принести что-нибудь съестное.

Это была моя первая, но не последняя откровенная попытка затащить в постель звезду, и шансов у меня было немного. Я не была крашеной блондинкой, не делала эпиляцию, не умела глупо хихикать, не отличалась худобой и достойным экстерьером, в отличие от других режиссерских ассистенток. Вдобавок, отказавшись от комбинезонов и шерстяных свитеров, к которым привыкла, я облачилась в деловой костюм, по примеру других ассистенток, и на их фоне имела отнюдь не выигрышный вид.

Зато изображала крутую. Раздавала сценарии, делала заметки и на репетициях сидела с актерами за одним столом. Заговаривала крайне редко и только если была уверена, что скажу нечто бесспорно умное и с тонким юмором. Говорила тихим, но четким голосом, с легкой сексуальной интонацией, бросая на Дэвида многозначительные взгляды. И раскаиваться в этом не собираюсь. Я не робела, не пряталась и не перешептывалась по углам — нет, это не для меня, Я была крута и демонстрировала себя во всей мощи своей сдержанной, но бьющей в самое сердце сексуальности, эдакий удар промеж глаз. Мои пламенные взгляды не оставляли его ни на репетициях, ни в перерывах, ни тем более в узких проходах здания старой церкви, где располагалась наша театральная организация.

Так вот. Дэвид Стрэтерн — невероятно талантливый и красивый актер второго плана, и ему постоянно приходится сталкиваться с подобным поведением. Мало ли в мире девиц, которые на него пялятся, и многие из них наверняка куда больше похожи на Гвинет Пэлтроу, чем я. Но у меня был козырь, которого не было у них. Это пряный торт с орехами пекан и пекановой глазурью.

Рецепт этого божественного, разжигающего страсть торта я узнала от великого Поля Прудома[48]. Для начала нужно крупно порубить орехи для теста. Обжарить их на противне в течение десяти минут. Сбрызнуть смесью расплавленного сливочного масла, коричневого сахара, корицы и мускатного ореха. Жарить еще десять минут, затем добавить ванильный экстракт и жарить еще пять минут. Измельчить орехи для глазури и сделать… и еще много чего сделать.

Готовить этот торт — настоящее мучение. Но есть что-то удивительно сексуальное в приготовлении сложных до невозможности блюд для мужчины, которого хочешь затащить в постель.

(Сужу по собственному опыту.)

Вынуждена признать, что только мазохисты способны на такое. Не слишком-то приятно узнавать о себе такую правду, но тут уж ничего не поделаешь.

Я закончила торт к двум часам ночи и, насквозь пропитанная липким сахарным потом, завалилась спать, ощущая на губах вкус глазури. Именно этот вкус я почувствую, когда Дэвид, отведав тортика, закружит меня в объятиях и поцелует со всепоглощающей страстью, которую способен разжечь в душе мужчины только пряный торт с орехами пекан и пекановой глазурью…

Наутро, надев глаженый черный костюм свободного мужского покроя, я меньше всего была похожа на Гвинет Пэлтроу.

Суетный рабочий день пронесся как в тумане — помню только, как вошла в здание старой библиотеки, где вечеринка была уже в самом разгаре.

Дэвид пил дешевое красное вино из пластикового стаканчика, оглядывая накрытый стол. Я затаила дыхание, увидев, как на долю секунды он занес нож над магазинной шарлоткой, а потом вонзил его в самый центр моего пряного пеканового торта с пекановой глазурью. С учащенным собачьим дыханием я наблюдала, как он отрезает большой кусок, кладет его на тарелку, как пластиковая вилка вонзается в воздушный слой глазури и насквозь протыкает влажный бисквит…

Когда он отправил кусочек торта в рот, глаза его сначала округлились, затем сузились и стали похожи на щелочки, затем он тихо простонал:

— Как вкусно… Джули, где ты такой торт купила?

Впервые он произнес мое имя!

— Сама испекла, — просто ответила я.

Наши глаза встретились. И он понял, что пряный торт с орехами пекан и пекановой глазурью — это только предвестник грядущих наслаждений. В это мгновение Дэвид Стрэтерн влюбился в меня — самую малость.

Верный муж, достойный, благородный Дэвид! Он счел недостойным воспользоваться наивностью и неопытностью невинной девушки (за которую ошибочно меня принял). Поэтому он не закружил меня в объятиях, не осыпал нежными поцелуйчиками и не завалил на стол; его красивая сильная рука не скользнула под мою блузу, чтобы коснуться мягкой нежной кожи. Вместо этого он страстно прошептал охрипшим от невысказанного желания голосом:

— Очень вкусно.

И откусил еще кусок.

Что было, то было. О попытке кулинарно соблазнить Дэвида Стрэтерна я еще тогда рассказала Эрику, и, к его чести, он меня за это не возненавидел — ну разве что самую малость. Более того, он понимал, что, когда ничего больше не помогает (нудная работа, замерзающие трубы, а в ближайшем будущем — с десяток рецептов запеченной бараньей ноги), экстренная доза Дэвида Стрэтерна — это самое оно. И он взял нам билеты (хотя мерзавцу Аль Пачино хватило наглости затребовать пятьдесят баксов за репетицию, которая наверняка окажется отстойной) лишь потому, что в пьесе участвовал Дэвид Стрэтерн, а его жена влюблена в Дэвида Стрэтерна. Вот почему Эрик — самый великодушный и самоотверженный муж, о котором только можно мечтать.

Правда, в той пьесе играла еще и Мариса Томей, она исполняла танец семи покрывал, так что и для него нашлось утешение.

Во всем виноват Эрик. Это из-за него я вообще начала готовить. В школе он был самым красивым и самым загадочным парнем. Я была девушкой разборчивой и, чтобы привлечь его внимание, готова была приготовить все что угодно, любые самые причудливые блюда. Вскоре начались и сами причуды.

Первым проявлением придури стали перепела в соусе из розовых лепестков. Мы с Эриком только начали встречаться, и я очень боялась, что после моего отъезда на учебу в колледж его заграбастает какая-нибудь блондиночка, тем более что одна такая уже положила на него глаз. Так вот, мы пошли на фильм «Шоколад на крутом кипятке». Книгу, по которой поставили этот фильм, я уже читала и ничего особо нового не ждала. Но фильм оказался тот еще, он способен взбудоражить любую влюбленную девицу моложе двадцати. Меня он распалил настолько, что я набросилась на Эрика прямо на парковке. На обратном пути я сумела справиться с собой и даже с подобающим достоинством попрощаться с Эриком и пожелать ему спокойной ночи. Что до меня, то мне тогда было не до сна. Взяв с полки знакомую книгу, я стала рассеянно листать ее.