Бог в своем храме

Как это ни удивительно, но появление западных семитов не оказало почти никакого воздействия на шумеро-аккадский пантеон. У Амурру, эпонимного божества амореев, были собственные святилища, но он никогда не пользовался особой популярностью. Несмотря на то что в древневавилонский период многие личные имена людей были образованы от имен типично сиро-палестинских богов, таких как Эль, Ерах, Лим или Хамму, в нашем распоряжении нет источников, подтверждающих, что в Месопотамии эти божества являлись объектами организованного культа. Судя по всему, единственным нововведением стало превращение Мардука в царя богов и его наделение функциями и правами Энлиля.

Однако на протяжении продолжительного времени культ Мардука оставался исключительно официальным, государственным и не вызывал эмоционального отклика у жителей страны. Подданные Хаммурапи, да и сам царь продолжали поклоняться Ану, Энлилю, Эа, Сину, Шамашу, Иштар и огромному количеству других божеств, которые с незапамятных времен «поворачивали улыбающиеся лица» к жителям Ирака. Во всех городах Шумера и Аккада шумерские боги (теперь, правда, получившие аккадские имена) сохранили свои святилища, и пыл их почитателей, на который не в состоянии были повлиять политические перемены, только разгорался. Широкое распространение терракотовых статуэток божеств, существование домашних «часовен», преобладание «сцен подношения» на цилиндрических печатях данного периода – все это свидетельствует о близких, личных отношениях, сложившихся тогда между человеком и божеством.

Внешний вид и размер храмов, домов (биту) богов, как их называли, разнились. Некоторые из них были лишь маленькими локальными часовнями, являвшимися частью группы домов и состоявшими всего лишь из открытого двора с алтарем и пьедесталом для статуи божества. Другие были более обширными, отдельно стоящими (или имеющими общую стену с другими постройками) зданиями, внутри которых располагалось несколько открытых дворов и помещений. Наконец, существовали огромные храмовые комплексы ключевых божеств, внутри которых, как правило, находилось несколько святилищ для менее важных богов, являвшихся членами их семей или входивших в их свиты.

Храмам больше не была свойственна очаровательная простота древнейших шумерских святилищ. С течением времени они становились все более сложными, чтобы вместить в себя многочисленные службы, необходимые для жестко организованного религиозного сообщества. Более того, судя по их планировке, в отправлении культа существовала узкая специализация. Очевидно, помещения храмов, открытые для всех желающих, заметно отличались от предназначенных для жрецов (или только отдельной их категории). Проблема о том, кто: шумеры или семиты – создал идею, согласно которой к богам приблизиться можно только постепенно, является весьма дискуссионной, и здесь мы не можем уделить ей внимание.

Все основные храмы Месопотамии обладали сходными характерными чертами. Внутри их находился большой двор (кисальмахху), окруженный небольшими помещениями, служившими жилищами, библиотеками и школами для жрецов, кабинетами, мастерскими, хранилищами, погребами и стойлами. В этот двор во время крупнейших праздников торжественно вносили статуи богов, доставленные из других храмов, но в обычные дни он был открыт для всех, поэтому нам не следует представлять его тихим и пустынным. Вероятно, эти дворы были чем-то средним между уединенным местом и базаром, полным шума и движения, людей и животных. Их постоянно пересекали служители храмов, торговцы, которые вели с ними дела, а также мужчины и женщины, приносившие подношения и взывавшие к богам о помощи и совете.

За кисальмахху располагался еще один двор, как правило меньшего размера, посреди которого стоял алтарь, а за ним находился сам храм (аширту), здание, войти в которое могли только жрецы, называвшиеся только эриб бити («те, кто входит в храм»). Храм был разделен на три помещения, расположенные одно за другим: «холл», преддверие целлы и сама целла (святая святых). В целле находилась статуя божества, которому был посвящен храм. Вырезанная, как правило, из дерева и покрытая листовым золотом, она стояла на пьедестале в нише, вырубленной в дальней стене целлы. Когда были открыты все двери, из малого (но не большого, так как тот располагался под прямым углом по отношению к входу в храм) двора можно было увидеть статую, слегка блестевшую в полутьме святилища. У ног божества стояли горшки с цветами и курильницы для благовоний, а на невысоких кирпичных помостах, расставленных вокруг святая святых и ее преддверия, располагались статуи других божеств и их почитателей, а также царские стелы и различные подношения, сделанные по обету. В остальном обстановка храма состояла из двухступенчатого алтаря, стола для священных трапез, резервуара с очищающей водой, подставок для регалий и посвященного богам оружия.

При постройке здания использовались редкие и дорогостоящие материалы: его крышу поддерживали балки из кедрового дерева, двери были вырезаны из драгоценной древесины и нередко покрыты медными или бронзовыми листами. Вход охраняли изваяния львов, быков, грифонов или «гениев», вырезанные из камня или дерева либо слепленные из глины. В углах храмового участка и под дорогой были зарыты кирпичные «короба», в которых лежали глиняные или бронзовые «гвозди», царские надписи и статуэтки правителей, построивших или восстановивших это святилище. Данные предметы (темену) подтверждали священный статус участка, устанавливали его границы и отгоняли демонов подземного мира.

Каждый день на протяжении всего года в храме проводились религиозные обряды: воздух колебался от звуков музыки, гимнов и молитв; на стол перед изваянием бога ставили хлеб, пироги, мед, масло и фрукты; совершались возлияния водой, вином или пивом; по алтарю текла кровь, и запах жарящегося мяса смешивался с ароматом кедрового и кипарисового дерева и благовоний. Основной целью отправления культа было служение божеству – дуллу. Считалось, что жизнь богов мало чем отличается от человеческой – их нужно мыть, умащать, надушить, одевать, наряжать и кормить. Повседневную пищу храмы получали благодаря подношениям, раз и навсегда устанавливавшимся царем как верховным жрецом, а также поставлявшимся сообществами верующих. Кроме того, некоторые дни месяца считались священными или благоприятными (например, к их числу относились дни, когда появлялась или исчезала луна) и предназначались для проведения определенных торжеств. Также иногда проводились обряды, связанные с очищением и освящением, а в некоторых городах весной и осенью устраивали празднование Нового года.

Однако жрецы также служили посредниками между богами и людьми. Они лучше других знали способы, которые лучше всего подходят для того, чтобы приблизиться к могущественным божествам. От имени больных, скорбящих, раскаявшихся грешников они совершали жертвы, читали молитвы и плачи, пели гимны о прощении и раскаянии.

Так как только жрецы умели заглядывать в будущее, и цари, и простые общинники нередко обращались к ним за советом и предсказанием. Для совершения каждого из этих культовых действий необходимо было выполнить отдельный, строгий и сложный ритуал. Изначально молитвы и заклинания читали на шумерском языке, но в правление представителей I Вавилонской династии в храмах разрешили использовать аккадский. До нашего времени сохранилось описание обряда накрывания храмового литавра, согласно которому через трубку из стебля тростника в правое ухо быка нужно прошептать определенную молитву на шумерском языке, а в левое – на аккадском.